Едва скрипит истории телега. Не знает степь который век и год, Но каждый камень помнит печенегов, И не забыл про Игоря поход. В ночи ковыль поёт по-половецки. Гудит костер, пускаясь яро в пляс. И этот мальчик, вовсе не по-детски, Взирает вдаль, не замечая нас. Вновь чья-то тень карабкается в ветках, Мерцает свет в разрезах злобных глаз... Вздыхает дуб, припоминая предков: «Пал Цареград и Рим нам не указ...». Я поспешил и не успел пригнуться, Когда спускался вечером к реке - Три полосы, как шрамы от трезубца, Мне старый куст оставил на щеке. |