О слоечках
В детстве Сапожниковой, которое в Челябинске прошло, в булочных продавались слоечки по двенадцать копеек. Мама говорила, что это дорого, потому что булочка хоть и очень вкусная, но маленькая, и лучше купить булочку в два раза больше и настолько же дешевле. Но Сапожниковой нужно было именно такую булочку, и она соглашалась лучше есть меньше, но слоечку. А вчера Сапожникова увидела в магазине своего города такую же слоечку, «Свердловскую», но цена у неё была другая: два рубля девяносто копеек. Говорят, что сейчас мы стали жить лучше. Вот они и стали, кто говорит. А Сапожникова вряд ли, потому что она получает сейчас на сто рублей меньше, чем тогда её мама, которая слоечки ей всё-таки иногда покупала, а слоечки подорожали. Может, это инфляция такая, которая только на слоечки влияет, а на зарплату не может? Но Сапожникова в политике ничего не понимает. Как услышит это слово, так сразу же и не понимает. Потому что по её филологическому мнению, политик — это тот, кто летает, причём, не сам только, а ещё и другим всё время предлагает: «Полетим!?», как лётчик. И мы летим, но почему-то, они, политики, летят в дальние неведомые страны, Таити и Гаити называемые, а мы, как наученные сотрудники, так и не очень, летим в какие-то Тартарары. И говорят, что это никогда не кончится. То есть так и не долетим. Чего ж тогда приглашали, раз сами не с нами, а с усами?
|
|