ПРОРЫТ ОКОП...
Я получил письмо-рецензию на стихотворение «С войны вернуться...» с такой строчкой: «Это нашим парнишкам с чеченской войны «не вернуться?»
Отвечаю Игорю Громову и тем, кто, может быть, ставит под сомнение мое стихотворение
И Вторая Мировая, и остров Доманский, и Афган, и Чечня, и любая война это, по сути, одно и то же: бой, кровь, жизнь-смерть.
Я знавал людей «хлебнувших» войны. Не знал бы их, не слушал бы их внимательно, не писал бы этого стихотворения. И не застрянь в памяти один эпизод, который будет ниже, не писал бы «С войны вернуться...»
Я расскажу, почему «не вернуться».
Давно хотел рассказать.
У меня был знакомый летчик, дважды Герой Советского Союза, истребитель, Игорь Емельянович Середа. На его счету 28 сбитых немцев. Мы с ним сталкивались на встречах с читателями, я говорил о своем, он – о войне, о том, как им приходилось в небе. Я знал его «репертуар», и однажды спросил:
-Игорь, а есть то, о чем ты не рассказываешь?
-Есть...
Его рассказ я передаю своими словами.
Однажды, лет уже через 20-25 после окончания войны, летчики - Герои Советского Союза были приглашены в Москву на Съезд-слет. Даты не знаю, известно лишь, что было это летом. Летчики – истребители, бомбардировщики, штурмовики, разведчики - съехались отовсюду, со всех концов. Встретились в какой-то гостинице, снятой Правительством для них. Постепенно заполняли гостиничный вестибюль. Одетые по-раному, уже и мешковато, лица постаревшие, огрузшие уже, но, как правило, со шрамами (у Игоря не было левого уха и лицо чуть перекошено белым зигзагом).
Встретились – и не было встречи жарче...
Этим же вечером бывшие воздушные бойцы были приняты в одном из кремлевских залов. Там произносились хорошие речи, к трибуне подходил то один, то другой известный стране человек. Вручались запоздавшие награды, подарки, грамоты, подтверждались чьи-то подвиги, назывались незаслуженно забытые имена...
И вот что произошло на торжестве. Поднялся к трибуне один из бывших летчиков и высказал общее пожелание участников слета, совсем неожиданное:
-Нас поселили в хорошей гостинице – спасибо. Но вот какая штука. Мы там разбредемся на ночь по номерам, а нам этого не хочется. Мы сегодня хотим быть вместе – все до единого и на всю ночь. Пусть нам отыщут какое-то одно большое помещение, поставят койки...
Распорядители чесали в затылке... Но пожелание воздушных рубак решено было выполнить во что бы то ни стало. В одной из московских школ для летчиков был подготовлен спортивный зал, спешно завезены койки, тумбочки, стулья. Буфет был обеспечен едой, водой, соками. Была поставлена на ноги бригада врачей, она запаслась лекарствами, шприцами, кислородом на всякий пожарный - народ был им доверен пожилой...
Понятно, что почти у каждого ветерана была с собой бутылка.
И вот летчики, бойцы Второй Мировой, герои, снова все вместе. Их разговоры можете себе представить:
-Я, понимаешь, иду вверх, а у него скоростешка почище моей...
-Второй Белорусский? Мы там были...
-А Харьков, Харьков помнишь?
-Дружка моего тогда...
-Ребята, кто летал над Моздоком?
Руки, ладони, повторявшие плоскость самолета, – помните, как летчики показывают воздушный бой? – рисовали те мгновения схватки, которые не забыть...
Спать улеглись чуть ли не под утро. Врачи уже в который раз забегали на чей-то вызов, кого-то даже увезли на «Скорой», но всё постепенно затихало.
Уснул и Игорь Середа, наговорившись с однополчанами, наговорившись до хрипоты, но все-таки чего-то недоговорив, недовспомнив...
Проснулся он от чьего-то крика, и испугался, что опять кому-то стало плохо. Сел на койке, услышал уже не один крик, а несколько. Что случилось?! Что происходит?! И когда чуть разобрался, когда до сознания стали доходить слова, что неслись с разных концов спортивного зала, мороз пошел по коже.
-Месс, Ваня, месс над тобой!
-Прикрой, Серый, атакую!
-Ушел Мишаня, ушел...
-Вовка, ну бей же, бей его, падлу!
-Горю...
Летчики - весь почти школьный спортивный зал - снова воевали. Они спали, но вскидывались и кричали, срывая горло, во сне, повторяя бои, навсегда засевшие в памяти - воздушные эти карусели, пулеметные и пушечные трассы, что протягивались от самолетов во время атак, дым то от вражеской машины, то от своего...
Они снова шли в атаку, снова бросали истребитель на помощь другу, надеясь - хоть во сне! хоть через 20 лет! – спасти его, снова чужие пули барабанили по обшивке и вдруг останавливался пропеллер...
Я уже твердо знаю: с войны вернуться не дано. И касается это и «седого вояки» из далекой Второй Мировой, и парнишки с чеченской войны, которого разбудит среди ночи «дура-пушка». Потому что, к сожалению, «навеки в памяти солдат прорыт окоп»...
|
|