Двадцатый год. Восьмое ноября.
Прокуренный блиндаж вблизи Сиваша.
Рассветный сумрак. Тяжесть патронташа.
Промозглый холод. Красная заря.
"Bonjour à vous, мой ангел Nathalie,
Я жив-здоров, чего и вам желаю.
Всё той же нежной страстью к вам пылая,
Скучаю и томлюсь от вас вдали.
Мне часто вспоминается, мой друг,
Четырнадцатый год, начало лета,
Нескучный сад, оркестр, море света,
И запах миндаля от ваших рук.
Mon dieu, как это было всё давно!
Да было ли, мой друг, всё это с нами?
Сейчас те встречи кажутся мне снами,
Фрагментами забытого кино.
Теперь, увы, другие времена.
Всё изменило смысл и значенье.
Страна в огне. В сердцах ожесточенье.
Земля в крови. Будь проклята война!
Я тоже изменился. Стал взрослей.
Озлобился. Курю. Охрип. Нестрижен.
Как хорошо, что вы сейчас в Париже.
По крайней мере, там сейчас теплей.
Там Лувр. Елисейские поля.
Там жители доверчивы и глупы.
Там ветер не раскачивает трупы
На чёрных обгоревших тополях.
Спешу. Усталость водкою глушу.
Война и водка чувства притупляют…
Простите, mon amie, опять стреляют.
Adieu, mon ange, я после допишу".
Порт Севастополя. Спустя четыре дня. Глухая тишь больничного покоя.
"Pardon, пишу я левою рукою,
А правая пробита у меня.
Всё кончено, mon ange. Конец войне.
Сижу в тепле. Стреляю папироски.
С тех пор, как мы оставили Литовский,
Ни у кого иллюзий больше нет.
Сколь часто мне в окопах по ночам
Ваш светлый лик являла Мнемозина!
А нынче снятся только муэдзины.
Я чётко слышу, как они кричат.
К чему бы это? Верно, не к добру.
А впрочем, всё давно решили в ставке.
Наш лазарет готовится к отправке.
Мы отбываем завтра поутру.
Вернёмся ль мы когда-нибудь сюда?
Я в этот миф уже давно не верю.
И надо ли оплакивать потерю
Той Родины, что стала нам чужда?
Мы ничего не в силах воскресить.
Здесь всё иное: люди, речь, культура.
России нет. Лишь аббревиатура.
La saleté, стыжусь произносить.
Я сам теперь, мне кажется, фантом.
Бесплотный дух, усаженный в коляску…
Прости, mon ange... зовут... на перевязку.
Я постараюсь дописать... потом...".
Простой конверт, extrêmement plissé.
Под сургучом следы кровотеченья.
Затёртый адрес. Место назначенья:
La France. Paris. La rue Monmartre, 7.
Приписка: "Я вас должен огорчить.
Mademoiselle, не нужно слать ответа.
Письма ваш адресат на свете этом
Теперь уже не сможет получить.
Его нашли мы с пулей в голове.
Oui, mademoiselle, нелепый случай.
Поручик был в тот день мрачнее тучи,
И вдруг... решил... почистить револьвер…
Nous mourrons une fois, таков исход.
Судьба, mademoiselle.Стезя солдата".
Константинополь. Чёрный штемпель. Дата.
Двадцатое число. Двадцатый год.
|
|