***
Над морем марево курится,
Ночь серебрится, гаснет день;
И в очарованную сень
Прохлада свежестью струится...
Сквозь сладкий дым
Блистает серебро да злато,
Кругом камения, шелка —
Все дышит роскошью разврата.
На ложе золотом, перед столом,
Царица чинно возлежит,
Златой венец на ней горит,
И сей таинственный магнит
К себе взывает и манит...
Сосуд любви и страсти нежной,
Готовый жажду утолить,
И счастлив тот, кто мог оттуда
Глоток блаженства пригубить!
Смиренный раб пред ней стоял,
Как ночи сладким покрывалом,
Из пестрых перьев опахалом
Ее блаженством овевал;
Огонь чертоги озарял...
Веселым, дружным чередом
Сидели гости за столом;
Среди гостей всего один
Последней ночи паладин,
Печальный юноша сидел;
Он на царицу все глядел,
Он глаз с нее не отводил;
И знак любви на нем почил.
Царица ж весела была;
Накинув белые шелка,
Она смеялась, ликовала
И торжество свое венчала
Подъятой чашею вина;
Улыбка жемчугом сияла,
И сладки были те уста!
А как смотрели те глаза,
Надежду чувствам подавая
И огнь желанья обещая
Любовной негой утолить,
Но душу юную сгубить!..
Ее глубокий, ясный взор
К себе все взгляды приковал,
И сердца страстный разговор
Порывы чувств в ней выдавал...
Она на юношу взглянула,
Огнем желания сверкнула —
И страстью взор ее блестел!
Он ей в глаза смотреть не смел...
Он только голову склонил
И в думу впал, и загрустил...
И больше взор не подымал,
Лишь тихо, скромно пировал…
Она бессловно поняла,
Что сердце юное питало,
Но вида все ж не показала,
Лишь знак любовный подала,
И, скинув белые шелка,
Поднялась с ложа золотого,
И за собою увлекла
Питомца музы молодого.
И в уединенье, в тишине,
При ярких звездах и Луне,
Всю муку сердца разгадала
И негой страстной обещала
Огонь желанья утолить,
Но лишь с условием одним:
Он должен жизнь ей подарить!..
|
|