Литературный портал "Что хочет автор" на www.litkonkurs.ru, e-mail: izdat@rzn.ru Проект: Второй Международный литературный конкурс "Вся королевская рать". Этап 4

Автор: Vladimir StockmanНоминация: Циклы стихов и поэмы

ЛЕГЕНДА О РЕГУЛИРОВЩИКЕ

      1.
   
   Проходят годы смутной чередой...
   У памяти неведомого края
   обрывки давних дней перебирая,
   я вспомнил вдруг безумца с бородой
   в нелепой робе и дурацкой кепке,
   что день деньской на городском проспекте,
   где будка с газированной водой
   напротив обувного магазина,
   стоял и проезжающим машинам
   таинственные знаки подавал...
   
   Бессонницей сраженный наповал
   удушливыми южными ночами
   я в память, как в заброшенный подвал,
   дверь отперев случайными ключами,
   спускался. С удивлением глазея
   на горы экспонатов давних дней
   в запасниках незримого музея,
   в хранилищах предметов и теней,
   пылящихся без смысла до поры, -
   там познавал я правила игры,
   в которую играет с нами время.
   
   Мы не спешим подробности судьбы
   зачислить в категорию событий,
   но случай давний и почти забытый
   вдруг может стать разгадкой многих тайн.
   Страна Вчера огромна, как Китай,
   и в ней возможны множества открытий.
   
   Итак, я ковырялся в старом хламе
   движений, звуков, запахов и форм,
   мелькающих, как в бешеной рекламе,
   не знающей ни логики, ни норм.
   Обрывки чёрно-белых кинохроник,
   цветные акварели давних снов,
   фигурки носорогов и слонов,
   засиженный клопами подоконник,
   и лица - сотни, тысячи портретов,
   запечатлённых оптикой зрачков.
   Как археолог в лабиринте этом
   искал я то, что стать могло толчком,
   исходным пунктом сложного маршрута
   к неясной цели, призрачной как сон...
   
   Ночь отступала, приближалось утро,
   и вдруг сквозь истеричный резкий звон
   будильника, как сквозь звонок трамвая,
   почудился знакомый баритон:
   «Поберегись! Налево! Проезжаем!»
   И я узнал его. Конечно, это - он.
   
   
   2.
   
   О нем ходило множество легенд.
   Мол, дескать, это вражеский агент,
   заброшенный для подрывной работы,
   мол, в ЦРУ сидят не идиоты:
   «легенда» сумасшедшего - верняк,
   надёжней «крыши», чем Иван-дурак,
   в России нет. Но слишком вжившись в роль,
   забыл он место явок и пароль
   и тронулся умом на самом деле -
   видать спецы чего-то проглядели...
   
   Еще болтали: он - учёный муж,
   что груш познания объелся ненароком.
   Его история должна служить уроком.
   Все понемногу всяческую чушь
   учили как-нибудь, но он в глубоком
   проникновении в сплошную суть вещей
   смысл жизни видел и, как царь Кащей,
   он чах над книгами. Уже в тринадцать лет
   закончив школу с золотой медалью
   он получил студенческий билет
   и знания своей манили далью...
   В семнадцать - он уж кандидат наук,
   профессор - в тридцать, в сорок - академик...
   Осваивал он гитики наук
   не ради славы и не ради денег,
   вот-вот, казалось, Истина сама
   объявится разгадкой теоремы,
   что накорябал на полях Ферма.
   Но от мозгов всегда одни проблемы,
   и гений втихаря сошел с ума,
   на улицу - «косить» под светофор....
   
   Но может, это все - досужий вздор,
   а было так: сквозь утренний туман
   сиял на небе белый шестигранник,
   а в нём летел таинственный посланник,
   который для межзвёздного контакта
   на Землю прибыл. В поле мирный трактор
   урчал мотором. Рядом - агроном
   и тракторист (приятель агронома)
   гасили термоядерным вином
   густой пожар похмельного синдрома.
   Так звездный странник оказался «третьим»...
   
   Мы выпьем литр, и даже не заметим,
   но слаб инопланетный организм.
   Он пил за галактическое братство
   и незаметно так сумел набраться,
   что неземной его метаболизм
   нарушился. Он напрочь позабыл,
   что он - пришелец на чужой планете.
   Грустил, пуская слюни, как дебил,
   и откликался, если звали Петей.
   Его лечили. Но не до конца.
   Врачи ему вернули часть рассудка,
   но память - нет. Такая злая шутка
   постигла межпланетного гонца.
   
   Коморка в коммуналке и топчан.
   Чужая биография в бумагах.
   Он часто просыпался по ночам
   и в тесноте земного саркофага
   пытался вспомнить. Памяти паук
   опутывая липкой паутиной
   приоткрывал безумные картины
   непостижимые для всех земных наук.
   
   Он днём старался в книгах отыскать
   разгадку тайны тлеющей в подкорке,
   от книг уж места не было в коморке,
   но память, не желая оживать,
   молчала. Из своей мышиной норки
   он выползал наружу в мир людей,
   но хаос и бессмысленность пугали,
   и книги с новой силой вовлекали
   в пространства образов, догадок и идей.
   
   Разрегулирован вселенский механизм,
   куда идти - никто не знает толком,
   да будь ты псом, лисою, или волком -
   не разглядеть во тьме, где верх, где низ;
   а люди и подавно - стадо стад,
   бредёт, не зная, где перёд, где зад
   и только блеет, что своей наукой
   рассеет мрак. Да сколько ни аукай -
   вокруг ни зги на тысячи веков,
   лишь лысины учёных байбаков...
   
   В нём вызревал порядок простоты,
   здесь все не так, не то и не оттуда,
   но он вдруг вспомнил - миром правит чудо,
   а не холодный хаос пустоты.
   Оно ведь рядом, стоит лишь свернуть
   за поворот, как сразу станет ясно,
   что жизнь не бестолкова, не напрасна,
   и полон смысла этот странный путь.
   
   Над ним смеялись с пальцем у виска,
   земная участь ангелов жестока,
   и бирку городского дурака
   молва спешит навесить на пророка.
   Чудак, безумец, звёздный Робинзон,
   смешной «регулировщик» одиноко
   на перекресток шел, как в страшный сон,
   там управляя хаосом потоков
   машин и тел, ползущих еле-еле,
   указывал им путь к заветной цели.
   
   А время становилось на дыбы.
   Базарная торговка перестройки
   тащила с исторической помойки
   какой-то мусор. Новые жлобы
   иною правдой искры выкресали
   и на костях противников плясали
   победный танец классовой борьбы.
   А он бессменно на своем посту
   стоял на перекрестке дирижёром,
   как будто управлял небесным хором.
   Его мы узнавали за версту;
   стакан портвейна, чёрствый бутерброд -
   невелика награда за юродство...
   Пророчества извечное сиротство
   лишь от судьбы подачек не берёт.
   
   Он говорил, что правда - не в вине,
   кто сам не прав, тот ищет виноватых,
   а крылья прорастают на спине
   у тех, что и без этого крылаты;
   вселенная пуста, а если уж,
   одна любовь - энергия без меры;
   мир - лишь мираж, и только веер веры
   в него вдыхает воздух наших душ;
   безбрежен свет, что брезжит из сердец -
   он освещает путникам дорогу,
   и нужно быть готовым к повороту
   где всех нас ждёт неведомый ездец...
   Он изрекал все эти ахинеи,
   мы - слушали и медленно пьянели.
   
   И вот однажды мертвенной зимой,
   когда мороз стоял почти под тридцать,
   народ в кашне и шапки кутал лица
   асфальт покрылся плотной белизной,
   больной рассвет кряхтя вставал с кровати,
   в моторах ртутью застывал бензин
   и страшно было выйти в магазин,
   и страшно было окна открывать, и -
   едва открыв их запирать опять,
   казалось, от мороза время вспять,
   текло, как жидкий воздух из дюара,
   сметая жизнь и мусор с тротуара,
   вдруг стало ясно - улиц пустота,
   отсутствием зияя, как упрёком,
   смотрела в души чернотою окон
   в предчувствии костра или креста,
   и колыхалась ужасом утраты.
   Все люди смертны, но не все - Сократы...
   
   Его похоронили... Впрочем, нет -
   такой конец банален, как издёвка.
   Сияя, неопознанный предмет
   висел над городом. Швартовною верёвкой
   тянулся лучик-шупальце в окно
   его коморки-норки односпальной,
   в которой было тихо и темно;
   и вдруг раздался светлый звон хрустальный,
   как будто лопнула незримая струна,
   и тишина иглой вонзилась в зиму,
   увидели и город и страна
   и целый мир, как небо в Хиросиму
   вдруг превратилось; огненной воронкой
   разверзлась ночь, таинственный предмет
   сверкнув исчез, и вспышки яркий след
   вмиг затянулся неба чёрной плёнкой...
   
   
   3.
   
   Порой проснёшься ночью: «Ё-моё! -
   Да где же я?», где «я» - всего, лишь кличка,
   а «где» - непостижимая привычка
   осваивать случайное жильё,
   когда под плотным слоем снов и слов
   шевелится подобие улыбки:
   тебя ж сюда случайно занесло,
   на эту землю, просто по ошибке.
   Должно быть стрелочник опять недоглядел,
   и поезд под откос слетел с катушек.
   Спаслись немногие. Но тайна тлеет в душах,
   и манит их в пространства, прочь из тел...
   
   
   1987.02 - 2005.05

Дата публикации:19.05.2005 20:53