Я брожу вдоль аллей,
и бессонные камни
провожают меня
взглядом мшистых очей.
Здесь витает покой, его ноша легка мне.
Как я долго не знал тихих дней и ночей!..
А на озере лебеди, чайки летают,
Затевают галдеж и дерутся, галдя.
Вот пошла вокруг замка дорожка крутая,
Я свернул на нее - и увидел тебя.
Ты прошла совсем рядом, и прядкою нежной
чуть коснулась щеки, и заныло в груди.
Точно так же
тогда
волос твой белоснежный
вился северным ветром в далеком пути.
Ожил замок.
Руины восстали из тлена.
Я догнал и схватил тебя властной рукой.
О, глаза твои были воздушны, как пена
И играл в них всесильный и вольный прибой!
Легким взмахом руки мою руку стряхнула
и пытливый и пристальный бросила взгляд...
...Было море потом, и Луна не уснула,
до утра созерцая наш древний обряд.
Чуткий воздух ночной притаился и слушал,
как стучали сердца и шептались слова,
и под пеной прибоя слились наши души
и ласкала тела молодая трава.
А когда я весной возвратился с похода,
я застал тебя с тем, кого другом считал.
В тот же день умер он, при стеченье народа
оросив своей кровию плахи овал.
Я не спал в эту ночь.
Жизнь покинула вены.
Были в них лишь тоска и смертельная боль.
Я впервые узнал, что такое измена,
и теперь уже был я не муж, но король.
Свежий ветер в окно доносил запах сена,
крепкий дух от конюшен да стражников шаг.
...А наутро полки под дворцовые стены
повели сквозь толпу королеву в цепях.
Сквозь разрез капюшона багрового цвета
на тебя бросил взгляд равнодушный палач,
и застыл под звенящим безмолвием лета,
и толпа потрясенно услышала плач.
Он рубил тебе голову в восемь приемов,
будто тело сводило дыханье зимы.
Он скончался к утру, не сказавши ни слова,
и безмолвствовал город, как после чумы.
Бог принял мою душу к исходу недели
и отвел ее в рай, где я встретил тебя.
Неземные отрезки времен пролетели,
но мы были вдвоем, все забыв и любя.
И в столетьи другом,
на закате, на юге
я увидел тебя у костра за рекой.
Аравийская лошадь заржала в испуге
И скосила глаза, не поняв, что со мной.
Но дрожала рука, что не знала дрожанья,
что рубила сплеча и врагов, и своих,
а в груди клокотали вулканы желаний,
не привыкших к тому, чтоб не слушали их.
И опять закружилась под нами планета,
сбив нас с ног и в объятья друг друга вручив.
А к закату безумного знойного лета
мне другие глаза стали вдруг горячи.
Ты пришла в эту ночь
в сад, где был я с другою
и с собой принесла сокровенный стилет.
Ты убила ее недрожащей рукою,
и меня ты за нею отправила вслед.
Но стерпеть не смогла предстоящей разлуки,
Ты боялась оставить вдвоем нас и тут.
И опять взяв стилет в обагренные руки,
Ты за нами ушла на Божественный суд.
...Как хотел я покоя все эти столетья!
Как молил я у Бога забвенья и сил!
Но опять налетел свежий с озера ветер,
и ласкаются волосы вновь у щеки.
Что ж за чашу теперь
предстоит нам изведать?
Что в ней будет - роса? иль багрянец опять?
Смотрят в душу глаза, только нет в них ответа.
И опять на любовь нам и вечность гадать...
|
|