* * *
Зачарованные клены,
Худосочные рябины,
В этом парке мне знакомы
Все тропинки до единой.
В этом парке мне знакома
Тополей под ветром пляска,
И жасмина рук изломы,
И травы-дурмана ласка.
А жасмина рук изломы
Шепчут о хмельных буянах,
Выбравших себе в хоромы
Сна кустарник на поляне.
Я и сам избрал в хоромы
Худосочные рябины,
Зачарованные клены,
Все тропинки до единой.
* * *
Я по-прежнему еще большой ребенок:
Я мечтаю днями напролет:
Золото осыпанного клена
Будит, и взывает, и зовет.
Пусть угас свечой в тумане юный пыл,
Пусть уже скудеют зовы плоти,
Я по-прежнему еще недолюбил,
Я по-прежнему еще недоработал.
Жизнь течет отравленной рекой,
Но, в пучине дней безумно скучных,
Я по-прежнему такой же озорной,
Я по-прежнему такой же невезучий.
Славьтесь, дивной юности года,
Дети синей птицы и сомнений сласти!
Вы – моя прощальная звезда,
Вы – мои. Но не в моей вы власти.
* * *
Поэзии полные души
По парочкам ищут уюта
На тропах, по-летнему душных,
Где времени выцвела смута,
Цветет где туман и морошка,
И трели плетет козодой.
Забытая Богом дорожка
С поэзии полной душой.
* * *
Тоскливой стаи отзвук тонкий, –
Мне с ней, наверно, по пути.
Но как душе, тугой котомке,
Гнедую даль в себя вместить?
Палитра сочного прощанья,
Расхлестанные пышно краски…
Как этих дней очарованье
Вместить душе, скупой до ласки?
* * *
Наступит утро, будет новь.
Плененный мирозданием,
Из плена сонных берегов
Я выйду на свидание.
Наступит утро, будет миг
В алеющем зените,
Когда взыграет дерзкий блик
На пурпурном граните.
Наступит утро, будет мир
С собою, нераскрытым,
Падет отчаянья кумир,
До темноты забыт он.
А на исходе, в сон и чернь,
Когда вползают страхи,
Я, может, вспомню – новый день
Придет в златой рубахе.
* * *
Тусклые потемки, очертанья-тени,
Скудные котомки, стянутые вены.
Взлеты и опалы, жизни и бутылки,
Боль в глазах усталых, и тоска в затылке.
Пышная лечебница – вскормленная осень:
Грустная волшебница, золото и проседь.
Я прощался с ветрами юного веселья,
Буйными поверьями – и, любовью зверя,
Я клонился трепетно, чутким коромыслом,
Над закатом ветреным в воздухе обвислом.
* * *
Воспев, под эгидою страсти,
Уста ее, кровь-молоко,
Свободен от дьявольской власти,
И чувства струятся легко.
Унять дрожь нахлынувшей неги,
Забыть сладострастия плен,
Безумства давить все побеги,
Не думать про будущий тлен, –
Отринуть, простить и проститься!
Бродить, как блаженный изгой,
Росу собирать на ресницах
И видеть России крупицы
Своей путеводной звездой.
|
|