МОНОЛОГ СРЕДНЕВЕКОВОГО БЕЗУМЦА
Отриньте взгляд свой – мне до вас нет дела…
Уста сомкните и прикройте уши…
Лишь для тебя, заоблачная дева,
Я расскажу… Постылый кашель… Душит
Мне грудь сей смрад – вина и жаркой плоти
В заполненном прибежище порока.
Не так постыдны вид мой и лохмотья,
Как мысль моя черна и одинока.
Не тычьте мне клинком в одежды клочья,
Уж не пугаюсь я оружья хлада.
Мы скоро станем частью этой ночи,
Зрачком чужого пристального взгляда.
Что имя мне? Я позабыл… Неважно…
Оно ничто в предтеменьи кромешном.
Узнай же лишь, что я боюсь!… Мне страшно
От тайны той, что предо мною брезжит.
Да, я безумен. Но замри… Ты слышишь?…
Здесь царствуют скребущие движенья.
Мы все живем на Мирозданья крыше,
На зеркале недвижных отражений!
Оно в паденьи долгом с ломким треском,
Стекольным хрустом, ржавым громыханьем.
И знаешь, даже племененья чресел –
Нелепые, никчемные мытанья.
До нас нет дела этой черной жиже,
Она таится рядом, неприметна…
Я здесь стою, вот ноги… пол,… а ниже –
Пространство искаженных геометрий.
Там дышит Бездна хладными огнями,
Там ветра истомленные позывы
В блуждании извечном позволяют
Нам думать что мы счастливы и живы.
Откуда знаю я? Был Голос рвущий череп
Сминающий сознание… И время
Вдруг встало… замерло. И сделался я черен
Лицом, приняв невиданное бремя –
Суть знаний о космических движеньях,
Уткнувшись в пол заплеванный трактира
Я услыхал во пьяном просветленьи
Дыхание изнаночного мира.
Ни господа, ни демона творенье,
Невнятней древних саг и бабьих сказок,
И столь ужасных истин столкновенье,
Вместить не в силах человечий разум.
… Неверье ваше – что позывы к рвоте,
Сей ужас скоро вас объемлет тоже,
Уже напрасно вы паскудно ржете,
Опухшие разбойничие рожи.
По завершеньи ваших пьяных игрищ,
Как сонмы грешников, спасенья ждущих в храме,
Падете серым прахом средь гноилищ,
Единой грудой в ледниковой яме.
Ваш грех зачтут и вынесут вердикт
Надменные всезнающие звезды,
И гул веков их волю утвердит…
Покайтесь, сволочи, пока еще не поздно.
Вас сглотит Бездна. Кликнет вечность: «Где вы?»
И будет адским грохотом заглушен
Ваш хохот. Сгиньте! Сгиньте же!… О, дева,
Пусть я безумен, только ты послушай –
Куда мы рухнем, там презренна будет
Твоих красот святыня… Бесполезна
И ваша злая ухарская удаль!
Я говорю – пребудет время Бездны!
…Там все мертво. Там зиждется один
Лишь этот мир. На ожиданьи чуда…
Куда же ты?!… Постой!… Не уходи…
Там Бездны край!… Ты упадешь оттуда!…
ОН УМЕЛ ПРЕВРАЩАТЬ ЕЕ ...
Он умел превращать ее в легкие
Невесомые крылья бабочек,
Но они, покружившись, блекли
Над скопленьем дворов и лавочек
В утлых парках, где, одиноки,
Миражи позабытых лампочек
Вспоминали о давней ночи
Легкой поступи в ломкий иней,
И, наверно, как многие прочие
Тосковали, грустили, или
Напевали о том, как прочен
В небе вздох мотыльковой пыли
Уносящийся к тихой осени,
Оставляя следы незримые,
Дымом розовым в бледной просини,
Это странно, ведь раньше ими мы
Отмечали столетий проседи
Опираясь о вечность крыльями,
В долгий срок ожиданий ужаса,
В мимолетного полдня отсвет ли,
Он, конечно, узнал бы уже сам
Глубину васильковых отмелей
Если б в трепете знобким небеса
Под прозрачностью крыльев лопнули –
Став прибежищем древней саже,
Содроганьем большого сердца
Надрываясь, страдая даже,
В невозможности опереться
О твердыни миров бумажных,
Неотправленных писем галочки…
Ей казалось, что слишком страшно
Быть похожей на крылья бабочки.
|
|