1
Встретить бы какого-нибудь старого какого-нибудь знакомого,
да хоть ба и мёртвого, лишь бы было о чём вспомнить,
постоять под деревом, говоря ветвисто, и многокомнатно
замолкая, и глядя многооконно.
А то, а не то, иду тут одна, как палец в ноздре, которому
и то веселей, иду, понимаешь, и во все стороны
пускаю слова, у которых крылья оторваны,
и слова валятся гусеницами, и вороны их скушевают.
2
Рыба клюёт. Клюв у неё –
губы (молчит много),
в небо плывёт воздухом, йот
вычертив – безногим
туловом. Их – кто разберёт? –
тис, на лице тени,
много молчит. Клюв у него
мартом набит, пеньем
зелени, трав ведьминых сок
каплет, шипит, сверлит –
землю весной, небо весной –
рыбу весной – вертел.
3
Ты пришёл меня поздравить с первым днём весны?
И в душе твоей подснежник? И в руках лучи
солнечные, сколько хочешь, сколько унесёшь?
И гекзаметром ты ходишь, гоголем, конём,
вечером, когда стемнеет, приходи на ум,
в самые глаза заглянешь.
4
Руки сложив молитвенно, как для прыжка
в бессознательное бассейна,
Отче, прошу тебя - свей в купе моей головы гнездо,
выведи сына, зажгись в вышине звездой
(но абонент молчит или временно недоступен), звездой
утренней (попробуйте позвонить позднее…),
практически солнцем - в момент перволучия, в первовздох,
собственно, Богом из Африки. Руки сложив, как сердце,
прыгаю в кровь и плескаюсь, смывая светский
лоск лоскутками одьялочными из сельской
местности, с сена, в котором всю ночь и ещё разок.
5
И так звенит, как будто тишина
зависла и бездомничает маем,
и мы потом из крошек вынимаем
пластмассовый стакан из-под вина
церковного (под куполом - все лица,
лицо в лицо, аж шея затекла),
и странных рук прощально-влажный хлам,
и долгих глаз, просящихся молиться,
огромный взгляд, во весь, который - вес,
который раз ловлю себя на мысли,
что тишина прозрачная зависла
зрачками вечереющих небес.
Пора домой. Новалис знает - где.
Он, этот дом. Где руки спят в тетради.
Теперь ты тоже - тишиной украден,
она везде. И там она, как здесь.
6
Трамвай проедет и заблудится
в весенней вечности блуждать,
на цыпочках ходить по улицам,
заглядывая сторожам
в дыхание их листьев скомканных,
еще не распрямленных, вглубь
движения - бежать сквозь комнаты,
а выбежать - уже сквозь грудь.
Зеркаленье весны и осени,
двоение - из самых уст
змеиных, замереть и броситься,
зависнуть стрелочкой, искуст-
венно, мышиной, кошкиной,
из-за стекла стучать хвостом,
о windows, выгляни в окошечко,
всплыви ко мне, мое кусто.
Трамвай проедет и повесится
русалкой на ветвях, змеей,
всей пустотой при свете месяца
блестя себе в лицо мое.
|
|