Литературный портал "Что хочет автор" на www.litkonkurs.ru, e-mail: izdat@rzn.ru Проект: Литературный конкурс "Вся королевская рать". Этап 1

Автор: VasoНоминация: Юмор и ирония

Особое задание...

      Особое задание.
   
    - Уважаемые пассажиры! Наш самолет совершил посадку в аэропорту «Шереметьево» города Москвы! К сожалению, по техническим причинам трап будет подан в течение часа. Приносим свои извинения и просим всех сохранять спокойствие! – ворвался в мой сон голос командира корабля. Я приоткрыл глаза, потянулся и выглянул в иллюминатор. Серая бетонка, далекое здание терминала и привычная суета аэродрома, пусть и в загадочной стране под названием Россия, не вызывали в моей душе никакого отклика. Просто еще одно, пусть и особое, задание. По тройному тарифу... Однако уже со второй минуты мне стало не по себе: вопреки обещаниям командира корабля по летному полю к нашему самолету на бешеной скорости несся трап, сильно кренясь на поворотах. На нем стояло два джентльмена, размахивающих руками и, судя по углу открывания рта, что-то орущих. За трапом несся черный «Мерседес» последней модели с тонированными стеклами и то и дело моргал фарами.
    - Началось! - подумал я. - Не зря за обычное задание Шеф готов платить по тройнгому тарифу...
    Водитель трапа с визгом затормозил у самолета и мы почувствовали глухой удар по корпусу, а затем стук в дверь и вопль, донесшийся до нас даже сквозь звукоизоляцию салона:
    - Эй, вы чо там, в натуре, заснули? Открывайте!
    Стюардесса испуганно улыбнулась пассажирам первого класса и, путаясь в ногах, побежала к двери. Раздался скрип открываемой двери, потом грохот падающей стюардессы, и в салон ворвался один из двух «наездников», по комплекции раза в полтора превышающий Арнольда Шварценеггера в лучшие годы:
    - Хелло! Кто тут есть Джонни Стоун? – заорал он, тщательно коверкая русский язык английским, в его понимании, акцентом.
    Заметив, что я привстал, он бесцеремонно схватил меня за руку, выдернул из кресла и, дыша жутким перегаром, прошептал шепотом, явно слышным даже в туалете в хвосте самолета:
    - Ноги в руки и вперед! Еще дел до хера! Тачка ждет!
    Я не стал сопротивляться, резонно рассудив, что местным лучше известна специфика нашей работы в этой стране. Правда, если взять ноги в руки, то я далеко не убегу, подумал я на ходу, перешагнув через стюардессу, без сознания валяющуюся возле открытой двери с расплывающимся на пол лица синяком.
    Кстати, а замечание насчет «тачки» я сразу не оценил. И зря! Оказалось, что «тачкой» здесь называют лимузин, о котором Босс, не самый бедный человек в Вашингтоне, мечтает уже второй год. Пока я пытался отряхнуть ботинки, мой провожатый, назвавшийся Вованом, просто впихнул меня внутрь, где оказалось еще четверо таких же Терминаторов, бросил ста долларовую банкноту водителю трапа, униженно стоящему у двери машины и загоготал:
    - Не хило полетали! А говорил, что трап сотню не выжмет! Учись, лошара! – потом повернулся ко мне, повел рукой в сторону пассажиров автомобиля и добавил: - А это мои бойцы! Мишаня, гони!
    Дверь машины захлопнулась, и лимузин рванул с места, как участник финала Формулы-1.
    - О работе потом! – рявкнул Вован, заметив, что я пытаюсь что-то сказать и похлопал меня по плечу, - А пока оторвемся по полной!
    Как я не вертел головой, но слежки, от которой мы пытались оторваться, несясь по встречной полосе со скоростью в двести сорок километров в час, я не заметил, но, учитывая, что я не прошел таможню в аэропорту, предпосылки для нее были.
    Крякая сигналом и зачем-то размахивая руками из оконных проемов, мы летели по городу, наплевав на все известные и неизвестные мне правила дорожного движения. Как это сочеталось с понятием «конспирация при специальных операциях», я недопонимал, но решил, что будущее покажет. Через полчаса мы, наконец, остановились у небольшого здания с надписью «Картинг-клуб». Вован и его друзья, возбужденно гомоня, выскочили из машины и потащили меня внутрь. Я не успел толком понять, что к чему, как на меня напялили шлем, посадили в маленькую машинку под названием карт, разогнали всех катающихся по трассе и попрыгали в такие же машинки. Испуганный мальчик в униформе махнул нам флажком, и мы сорвались с места. Правда, я не совсем врубился, чем отличается эта гонка от гонки из аэропорта, но опять решил, что им виднее. Может, они так поддерживают водительские навыки?
    Ударять лицом в грязь перед моими местными коллегами мне не хотелось, и я старался. Уворачивался из последних сил. Даже, вращая руль, растянул связки на обеих руках. Но мне это не очень помогло. Трасса явно не была рассчитана на те правила, по которым катались эти простые русские парни. Да и машины – тоже. Несмотря на то, что я профессионально вожу все виды транспорта, включая вертолеты и подводные лодки, и то, что меня, как гостя, берегли, я раза четыре улетал за ограждение из старых покрышек. При этом машинка, которую, как мне потом объяснили, «невозможно перевернуть», два раза переворачивалась, погребая меня под собой. Стальная рама, которую тоже «невозможно помять», превратилась во что-то, напоминающее вареные спагетти. А сама трасса, до заезда радующая глаз плавными виражами, просто прекратила свое существование.
    Наконец, мое мучение закончилось. Вован, довольно ухмыляясь, сорвал с меня шлем, при этом чуть не оставив без ушей, и спросил:
    - Ну, как, круто?
    Я ничего не понял, но на всякий случай довольно улыбнулся и сказал ему спасибо. Видимо, я не ошибся, так как он тут же хлопнул меня по плечу, от чего у меня подкосились ноги, подхватил под локоть и поволок к выходу. За нами, обмениваясь впечатлениями, потянулись остальные коллеги. Что странно, но больше половины слов я просто не понимал. Или понимал слова, но не понимал смысла фразы: «Я, блин, подрезал твое корыто, блин, а ты так прикольно вылупился, в натуре!». Я ездил по той же трассе, но русскую национальную емкость для стирки типа «корыто» так и не заметил. Зачем и когда он его резал – тоже. К чему тут слово «блин» - русское мучное изделие, - да еще и два раза? Причем тут слово, обозначающее процесс рождения цыпленка – тоже не понимаю. В общем, либо меня учили не русскому языку, либо он так изменился за два года, прошедшие с момента окончания курсов русского языка в секретной школе Госдепартамента США.
    - Щазз летим к телкам, затаримся бухлом и ломанемся греть пузо! – «обрадовал» меня Вован еще через пару минут. Я промолчал, не понимая, зачем нам телята, чем мы собрались громыхать, и зачем греть живот. Что-то мне тут перестало нравиться. Но мои душевные метания довольно скоро сошли на нет. Все прояснилось! Оказывается, «телки» - это продажные женщины, которые стоят у тротуаров, которых можно строить в одну шеренгу, как в армии, щупать, тискать, шлепать по заднице, в общем, выбирать как заблагорассудится, а потом… загрузить всем скопом в арендованный тут же автобус. Не совсем понятен принцип отбора по количеству, - нас было шестеро, а дам – двадцать одна, но я решил не вмешиваться и тут: ребята явно знали, что делали. Бухлом оказался не барабан или какой-нибудь другой ударный инструмент, а всего-навсего русская водка. Правда, в довольно большом количестве: восемь ящиков по двадцать бутылок и почему-то «для ровного счета и эти шесть штук». Я не совсем понял, как можно назвать число сто шестьдесят шесть «ровным», но и эту странность отнес к понятию «русская душа»!
    Дальше стало еще веселее. Кавалькада неслась по ночному городу со своей обычной скоростью, или, как ее назвал Вован, «педаль до полика», причем автобус с «телками» почему-то не отставал. Наконец мы остановились у здания с надписью «Фитнесс-клуб» и начали выгружаться. Я подозрительно заглянул за стекло, мило украшенное надписями вроде «Спорт – это сила!» и увидел там довольно профессиональные тренажеры. Что делать в спортивном зале с водкой и продажными женщинами мне было непонятно, но способность удивляться за этот длинный-предлинный день сильно притупилась, и я обреченно поплелся за своими коллегами внутрь, послушно схватив ящик протянутой мне кем-то водки. Внутри оказалось довольно уютно, но, вопреки ожиданиям, мы не стали никого сгонять с тренажеров, а просто прошли в глубину помещения, вошли в неприметную дверь и оказались в сауне класса «люкс», как меня просветил один из бойцов Вована. Ну, здесь он слегка приврал: в классе «люкс» не бывает бассейна олимпийских стандартов, джакузи на двадцать-тридцать персон, бильярдного зала с восемью столами и небольшого, дорожек на восемь, боулинга. Кроме того, я вообще нигде не видел странное сооружение высотой по колено, шириной где-то шесть на восемь метров, застеленное тканью, весьма приятной на ощупь, со странным названием «траходром». Но, судя по восторженным прыжкам «телок», даже не снявших обуви, это было что-то вроде батуда или, может быть, татами. Честно говоря, ни драться, ни прыгать сил у меня не было, но показывать свою усталость мне было немного стыдно. Пока я тупо разглядывал помещение, на столах, привольно расставленных в самых неожиданных местах, как по мановению волшебной палочки возникли горы всякой снеди, батареи бутылок и стаканов. Какой-то довольно неприятный голос завыл про какой-то паровоз, который все не могли остановить, кондуктора, забывшего про свои обязанности, какого-то картежника, почему-то попавшего в болото и его мать…
    Машинально осушив откуда-то взявшийся в моих руках стакан, я поперхнулся, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. На моих глазах выступили слезы, и я понял, что меня отравили. Однако до универсального противоядия в кармане пиджака я дотянуться не сумел: единственное, что я на себе нащупал, были носки. Остальное с хохотом разбрасывали по полу эти самые «телки». Что было дальше, я помню смутно. Видимо, я подвергся действию галюциногенных препаратов и ментальной обработке с гиперсексуально–эрот­ическим­ уклоном. Ведь в реальной жизни я не мог оказаться в постели с семью! девушками, каждая из которых от меня чего-то добивалась! А рядом творилось такое, что я прямо в этом бреду твердо решил перечитать «Кама сутру», «Тантру» и поискать еще какую-нибудь засекреченную информацию по сексуальным извращениям. Но постепенно я вошел во вкус, и смысл слова «вздрогнем» открылся мне с неожиданной стороны.
   
    Утро вломилось мне в сознание дичайшим похмельем, ломотой во всем теле, зудом отдельных органов, головной болью и страшной тяжестью где-то в области шеи. Мобилизовав всю силу воли, я собрал все имеющиеся в наличии силы и сбросил с себя эту тяжесть. Как оказалось, это была левая нога Вована, привольно раскинувшегося на «траходроме» в окружении изрядно потрепанных проведенной ночью соратников и соратниц, не побоюсь я этого слова. Разгром вокруг невозможно было передать словами: в бассейне почему-то не было половины воды, зато ее было предостаточно вокруг него. На одном из бильярдных столов спало два бойца и одна дама: еще одной дамой явно выбили «страйк», так как ее ноги были видны в конце дорожки для боулинга на фоне разбросанных в беспорядке кеглей. Еще трое девушек в обнимку спали в совершенно сухом джакузи. Я вытянул ноги из-под груди совершенно нереального объема одной из ночных бабочек (Хотел бы я посмотреть на бабочку с таким бюстом!), и, покачиваясь, встал. Хотелось пить, но кроме жалких остатков водки и воды в бассейне я ничего жидкого обнаружить не сумел. В это время где-то под Вованом жалко затренькал телефон. Русский богатырь, не открывая глаз, вытащил откуда-то телефон и рявкнул:
    - Алло! Да, шеф, все путем! Оторвались на славу!
    Я подозрительно осмотрел себя. Все было на месте. Хотя и не в лучшей форме. Слава богу, ничего не оторвалось. Хотя, в таких условиях, могло бы…
    - Ему все понравилось, Шеф! Правда, Жора? – повернулся он ко мне.
    Я непонимающе уставился на него.
    - Чо вылупился, братан, правда, все было тип-топ? – изрек очередную загадочную фразу Вован. Я на всякий случай кивнул.
    - Шеф спрашивает, чо тебе за пушку подогнать? - Ошарашил он меня дальше. Видимо, боевые действия намечались серьезные. Особое задание, как сказал перед вылетом Босс.
    - Винтарь наш или что-нибудь забугорное?
    Я ошеломленно смотрел на него и все кивал, глупо улыбаясь.
    - Лады, шеф, он никакой! Оклемается, спрошу! …Не вопрос! …Базара нет! …О’кей! – Ответив на какие-то вопросы, Вован отключил телефон и заорал в никуда: - Эй, урюки! Тащите рассол!
    Через две минуты мне дали попробовать отвратительно пахнущее пойло, которое, как ни странно, притупило похмельный синдром, и я почувствовал себя человеком. В этой непонятной стране. В первый раз за сутки.
    Впрочем, это чувство тотчас же улетучилось, стоило Вовану сообщить мне, что пора приступать к работе: такими трясущимися с перепою руками я не то что в человека, я в слона рискую промахнуться. А у этого громилы после принятого стакана совершенно прояснилось в глазах...
    - Так! Надо бы найти какую-нибудь неприметную тачку... – Он дал указание одному из вяло передвигающихся бойцов и через десять минут мы вдвоем грузились в крайне неприметную, на их взгляд, машину: Ауди А-8 черного цвета с пропуском под передним стеклом и двумя мигалками синего цвета на крыше. Причем боец, севший за руль, на ходу похмелялся из горла бутылкой водки. Я подумал было о полиции, однако, обратив внимание на манеру вождения водителей в довольно плотном потоке, куда нагло влетел наш автомобиль, понял, что опасения излишни. На общем фоне бестолково мечущихся из ряда в ряд машин, дико разгоняющихся и так же дико тормозящих через тридцать метров у очередного светофора, мы особо не выделялись. Местные полицейские стояли через каждые сто метров и тормозили, на мой взгляд, кого попало. Вован объяснил мне, что нарушают все, всегда, и везде. Искать виноватых – ниже уровня достоинства автоинспектора, а потому штрафуют того, кого остановили. А тормозят тех, кто ближе.
    - Не лишено здравого смысла! – подумал я.
    В это время мы подъехали к красивому старинному особняку, почему-то покрашенному в ярко-салатовый цвет, перед которым стояло десятка три лимузинов подобных тому, на котором меня вчера катали и еще штук сорок не менее престижных машин. Я столько таких моделей не видел за пять лет жизни в Вашингтоне. Жизнь била ключом: люди выбегали из здания, прыгали в машины, отъезжали от здания, на их место становились другие…
    - Это наш офис! – гордо изрек Вован. Ему было чем гордиться. – Идем, выберем тебе ствол!
    Оказалось, что ствол – это оружие, а не часть дерева. Оружие в России обычно хранится в офисе. В обычной комнате за столом одной из секретарей. Без всякой охраны и тому подобной ерунды. За дверью, висящей на одной петле.
    – Сорвали, когда торопились на стрелку! – сконфузился Вован, заметив мой непонимающий взгляд. Правда, я пытался найти хоть какой-нибудь запор, но, видимо, у них не воруют.
    Выбор в комнатке был ни чуть не хуже, чем на оружейном складе Морских Котиков. Поэтому глаза у меня разбежались. Я собрал глаза в кучу, немного побродил вдоль полок, потрогал вороненые стволы, щербатые от постоянного употребления, и выбрал себе снайперскую винтовку «Винторез», о которой много слышал, и привычный «Магнум». Вован насыпал мне патронов в карманы, подхватил с пола гранатомет, буркнул, что на всякий случай, и мы, даже не пряча оружие, загрузились в нашу машину.
    Через час, выехав довольно далеко за город, автомобиль остановился на пригорке и Вован мрачно скомандовал:
    - Приехали! Можно выгружаться!
    Я выбрался из разрываемого дикой музыкой салона машины и подошел к человеку-горе, в бинокль рассматривающему расположенный в паре километров от нас особняк, стоящий у излучины реки в тени потрясающе красивого сада. В оптику винтовки я внимательно осмотрел комплекс строений, подходы к ним, посты охраны и т.д. Следуя указаниям, я нашел бассейн в тени ив, потом веранду из красного дерева, потом стену веранды с прорезной надписью «Гоша – это круто!».
    - Присмотрись к надписи повнимательнее! Видишь, каждая буква образована несколькими дырками в стене! Усек? Теперь смотри сюда! – он протянул мне лист бумаги и добавил, пытливо глядя мне в глаза: - Надо сделать именно так, как приказал шеф! Это требует ювелирной работы! Сможешь?
    Я тупо прочитал пометки, потом перечитал их еще несколько раз и так же тупо ответил:
    - В принципе, могу! Но это и есть мое особое задание?
    - А то! Просто развалить тут все на фиг из гранатомета сможет любой дурак, а вот сработать ювелирно – только снайпер высшего класса. Да и шеф любит красивую работу. Вот ему друган из Америки тебя и присоветовал! Ты уж не подведи, а?
   
    Я не подвел. Хотя стрелять пришлось минут десять. Отрываясь лишь на перезарядку винтовки. Наконец Вован, критически осмотрев мою работу в бинокль, решил, что все просто отлично, и, скомандовав мне собираться, достал из кармана телефон:
    - Толян! Все в порядке! Можно ехать! Задание выполнено на высшем уровне! – потом повернулся ко мне и, заметив, что я уже собрался, добавил: - Шеф передал тебе большое спасибо! Сейчас едем в ресторан, а потом в аэропорт!
   
    Часов через десять я снова сидел в кресле самолета, пальцем крутил на шее золотую цепь весом килограмма в полтора и стоимостью в мой заработок за пол года, подаренную мне расчувствовавшимся Вованом, и пил из горла бутылки водку. Проводы слегка затянулись, но я немного «недоперепил»: выпил меньше, чем хотел, но больше, чем мог. Так что лишние пол литра мне явно не мешали. Правда, у меня довольно сильно дрожали руки и подергивался левый глаз. Видимо, из-за прощальной фразы Вована:
    - Ты приезжай, как сможешь, только недельки на полторы-две, и мы нормально позабавимся, а то времени не хватило что-нибудь придумать!
    Допив остатки водки, я достал из внутреннего кармана пиджака тот самый лист с планом операции, который мне вручил Вован перед особняком и в который раз вчитался в формулировку моего особого задания:
    «Выстрелами из бесшумной винтовки дописать фразу на стене «Гоша – это круто!» следующими словами: «А Толян - круче!»».

Дата публикации:25.06.2003 18:01