Помню жаркое, удушливое лето прошлого года. Я отпросился на работе в отгулы, и поехал на пригородной электричке к жене. Она лечила свои бракованные бухгалтерские нервы в одном из пансионатов, пытаясь надышаться впрок воздухом соснового бора. Специально выбрался к ней в четверг, чтобы в транспорте было поменьше народа. В стареньком вагоне оказалось много свободных мест, и я с комфортом уселся возле окна. За пыльным стеклом проплывали желтовато-зелёные пейзажи дачной местности, а мерный перестук колес клонил в сон. Пассажиры гудели, как трансформаторная будка, но я иногда улавливал обрывки фраз.
- Мам! Пиииить!
- Ну, на, только отстань. Учти, еще полчаса до остановки, не уписайся!
- Сама не описайся, ты выдула всю банку "Живчика"!
- Ты как с матерью разговариваешь?!..
- Константиныч, давай еще по пивку, а?
- Та давай, щас достану, обожди.
- Что это за вышка возле моста? Не знаешь?
- Ну, то охрана какой-то зоны военной, не знаю, шо там, но из-за нее сделали остановку электрички до и после моста за километр.
- а-а-а...
- ... ну, смотрят же, Игорь, прекрати... хи-хи... мне жарко, убери руку...
- Может, в картишки сбацаем? А то, я опять буду приставать!..
Хлопнула дверь. В наш вагон развязной походкой вошли двое молодых ребят, одетых в ужасные вьетнамские ветровки, несмотря на жару. Они по-хозяйски озирались, цепляя взглядом пассажиров, и медленно продвигались по рядам. Дойдя до воркующей парочки (Игорь и его девушка), они плюхнулись на противоположную скамейку. В мою сонную голову пришла ленивая мысль: "Сейчас что-то будет". Влюбленные замолчали, и это было очень заметно на фоне продолжающихся разговоров других людей. Прошло несколько минут. Пришедшие парни завязали с Игорем разговор, сплошь состоявший из жаргона и "ненормативной лексики". Народ затих, все ждали развязки. Вдруг Белобрысый (я не помню их имен) схватил Игоря за воротник, а Ушастый подсел к девушке. Смысл "беседы" был прост и незатейлив - отдай мамзель, она нам нужнее. Я раздумывал, в какой момент нужно будет вмешаться. На помощь незадачливого Ромео рассчитывать затруднительно - комплекция у него мелковата, да и сдрейфил паренек. С противоположного конца вагона раздался приятный мужской баритон:
- Может, и ко мне будете приставать, мальчики?
Ушастый широко улыбнулся, глянул на своего товарища, и пошел в сторону смельчака. По пути достал из кармана перочинный ножик, не спеша раскрыл его. Мужчина точно в том же неспешном темпе извлек из сумки пистолет и, тщательно прицелившись, выстрелил. Тело хулигана отлетело на пару метров, стукнулось о спинку чьей-то скамейки и завалилось в проход. Незнакомец встал и медленно двинулся к оторопевшему Белобрысому. Тот с криком "##я-а-а, каззел!" кинулся к выходу. Незнакомец еще раз прицелился и нажал на спуск. Теперь я рассмотрел, что у него был ТТ. Более близкий выстрел слегка оглушил меня. Пуля угодила второй жертве в позвоночник. Белобрысый упал ничком, его руки дергались. Мужчина, держа свою сумку в левой руке, подошел поближе к упавшему хулигану и выстрелил ему в затылок. Потом аккуратно спрятал оружие, открыл дверь и вышел в тамбур. Мгновенно возобновились разговоры, но шепотом. Я наслаждался сценой ликвидации опасных ублюдков, прокручивая в памяти интересные кадры. Через минуту поезд остановился, "стрелок" вышел на платформу. Когда электричка набрала скорость, я услышал:
- Мам! А дядя взаправду стрелял? Настоящими пульками?
- Настя, помолчи! Дай носик вытру, вот так. Пусть милиция разбирается, не знаю про пульки ничего...
- Ну, Егор Константиныч, я вам доложу... вот это приключения у нас бывают, уж да...
- Эх, жизнь прекрасна, Петрович! Давай еще пивка дерябнем?
- Угу. Давай. Как раз доедем, кровуха на полу подсохнет, а то, собака, прям весь проход загородил, не пройдешь, исчо поскользнемся...
- Не боись, еще три остановки чесать, подсохнет по такой жаре. Так шо? За упокой?
Кайф от произошедших событий улетучивался, мелькнула глупейшая мысль: "действительно, не поскользнуться бы". Опять клонило в "объятия Морфея". Со времен своего посильного участия в студенческих стройотрядах, я так и не смог понять, из-за чего именно деревенские люди так не любят городских "хлюпиков". Мы же не преследуем их за ядовито-синие безвкусные куртки...
|
|