К её ногам ласкались волны, она смотрела на закат
Такой же мрачный и холодный, как очень много лет назад.
Её глаза слепили звёзды, что засияли в вышине,
И по щекам катились слёзы – дань памяти и тишине…
Она любила, только жизнь с ней обошлась слишком сурово.
И вот сейчас, в конце пути, где ей найти такое слово,
Что б осознать свои печали, что бы унять душевный вой,
Который до сих пор мешает здесь вечный обрести покой!..
…А за спиной вздымался в небо высокий и старинный храм,
В котором поклонялись свету, молились у огня богам.
Быть жрицей – значит верить в клятвы, был непорочной и святой
И не бросать слова на ветер, быть равной богу, но – живой…
Воспоминанья бьют жестоко: в них дни веселья, боль войны,
В них жар любви и радость встречи, вой вьюги, первый смех весны.
В них плач детей, тревоги ночи, жар лета и осенний дождь.
В них страх предательства, хрип смерти и свечки догоревшей дрожь.
И всё же жаль – ты не богиня, не сможешь удержать в руках
Мгновенья, что отпущены годами, часы, что тикают на небесах.
Жаль, не дано понять, что жизнь не вечна и всё растает, словно дым,
Что станешь ты полоской света, мелькающей там, впереди…
Печально высится над морем старинный и красивый храм.
И в этом храме, вновь став жрицей, княгиня молится богам…
|
|