* * *
Фаталистом себя он считал,
На судьбу не ропща, тихо жил.
А когда час кончины настал –
Этот факт его не удивил.
* * *
Жил симфонический фанат,
Знаток хоралов и сонат.
Всю жизнь он терпеливо ждал,
Чтоб реквием ему оркестр сыграл!
* * *
Он был эстет, не признавал
Попсу, пошлятину, халтуру,
Из всех искусств предпочитал
Лишь обнаженную натуру.
* * *
Охотником он был отменным –
Тверда рука, легка нога
И зоркий глаз… Он непременно
С охоты приносил рога!
* * *
Он был заядлый театрал,
Сидел в партере постоянно.
Так сильно сопереживал,
Что вжился в образ Дон-Жуана!
* * *
Женщин, строивших всякие козни,
Сторонился, не пил, не курил,
Ко всему относился серьёзно,
Чем немало друзей веселил.
* * *
Здесь спит заядлый клептоман.
Он, собираясь в мир иной,
На исповеди, чуть живой,
Залез к священнику в карман.
* * *
Диету регулярно соблюдал,
Страхуясь от бесчисленных болезней,
Но, умирая, с горечью сказал:
“Не всякий йогурт одинаково полезен.”
* * *
Он верил в душ переселенье,
Хотел стать ангелом потом…
А в этой жизни, несомненно,
Был просто-напросто скотом.
* * *
Лежит под камнем графоман,
Он пил, пока писал роман,
Не издавали – пил с обиды…
И так – до самой панихиды.
* * *
Неярко жизнь его прошла,
Но все же у него была
Одна, но пламенная, страсть –
О ближнем позлословить всласть.
* * *
По жизни не курил, не пил,
Собак по голове не бил,
Ни разу не попал в тюрьму.
Как скучно жить пришлось ему…
* * *
Про него расскажут много всякого,
Тем он ненавистен был, тем – люб,
Но никто не скажет одинаково –
Знать недаром прожил жизнь свою.
* * *
Он набиванием нутра
Был занят с самого утра,
Без передышки, день за днём...
Но мы с тобой не так живём!
* * *
Здесь истый джентльмен свой закончил путь,
Он сдержан был и правильно воспитан,
Но, услыхав в свой адрес: «Да, иди ты…»,
Ушёл, и шага не успев шагнуть…
|
|