- Приготовиться! Через 5 минут Ваш выход.
Размалеванное лицо молча кивнуло. Идиотская улыбка, застывшая на лице резко контрастировала с усталым взглядом печальных глаз. Под эту фразу прошла вся его жизнь. Еще минута , блестящий занавес вновь раздвинулся и ослепительный свет поглотил смешную, чуть сгорбленную фигуру. Подавив вздох, в который раз Он начал свое повседневное выступление. Все было как обычно. Он - носился по арене, зрители - смеялись, дети - показывали пальцем. А Он все больше и больше чувствовал нарастающую усталость и боль в сердце. Выход окончен. Тяжело дыша, прислонившись разгоряченным лбом к прохладной стене, он вслушался в себя. Нет! Раскисать нельзя !Впереди, то, ради чего , он вообще еще крутится на этой вечно -пестрой Карусели.
Он был стар. Старость проступала в каждой черте. В прожилках глаз, в белых и мягких, как пух волосах, тонкой жилистой и по детски трогательной шее. Но существовало то, что не поддавалось прихотям этой Дряхлой Старухи, с насмешливой прожорливостью, поглощающей его плоть. Руки... Сильные, гибкие, с удивительно красивыми и тонкими пальцами.
- Сейчас Ваш выход.
Слова привели в чувство и сердце, взволнованно толкнуло в костяшку груди. Это удивительное, ни с чем не сравнимое, ощущение Он испытывал всякий раз, когда подходило время Последнего выступления.
Тишина накрыла его своей Нежностью и Он вступил в мягкий свет, струящийся из одного прожектора. Цирк перестал существовать, он исчез и зрительный зал замер.
Старый Клоун стоял молча, устремив взгляд мимо рядов, мимо лиц, мимо времени. Легким движением поднял скрипку и провел смычком . Один только звук... Этот звук - сильный , полный и нежный , набирая высоту , ударился о Купол и рассыпался миллионами крохотных брызг хрусталя.
Скрипка ожила. Заговорила. Запела.
Ее голос рвался за пределы Купола. Туда, где умытые Ночью, сверкали яркие , крупные звезды.Т уда, где стонали и бились о скалы Северные волны.Т уда, где Эхо вторило вою одинокого волка, поющего гимн Свободе. В праздничное настроение этой веселой и беззаботной шумихи ворвалось что-то непонятное, волнующее, оставило след, подобно яркой хвостатой комете, прочертило огненную полосу в небе и исчезло...
Только один взгляд в зале заметил, как ожили и заискрились глаза на глупой веселой маске Клоуна, каждым движением пальцев , дарящего зрителям красоту Музыки. Жадный , пытливый, изумленный взгляд.
Его называли "Чужой". Он привык к этому прозвищу и даже удивлялся, когда к нему обращались по имени. Рой... Одноклассники не любили его. Он был слишком непонятен для их прямолинейного ума. Одноклассницы не интересовались. Вокруг было достаточно мускулистых и стильных парней, очаровывающих своей нагловатой самоуверенностью. Да он и не стремился к их обществу, а просто, как существо из чуждого мира наблюдал за этими похожими друг на друга представителями другой породы. Долговязый и нескладный, он казался одиноким гадким утенком, попавшим на птичий двор. Родители, предоставившие его самому себе , не ущемляли желания свободы и одиночества. Их устраивал умный и утонченный сын, любимец учителей и гордость школы.
Он любил бродить по улицам Города. Когда наступали сумерки и в домах зажигались огни, он уходил в темноту и наблюдал, как мелькают силуэты в окнах, придумывая истории о людях, живущих в этих Окнах.В одни из таких вечеров улица привела его к сверкающему огнями Куполу.Он не любил Цирк. Там было чересчур шумно и людно. Рой был там всего одни раз. В детстве. Он тогда с жалостью и отвращением наблюдал за послушными , как марионетки животными, выполняющими приказы тонкого хлыста. За летающими под Куполом куклами-людьми, и кривляющимися в перерывах между номерами паяцами. Но сегодня что-то тянуло снова взглянуть на этот мир, отражающийся в кривых зеркалах.
На арену вышла маленькая сгорбленная фигура. Рой прикрыл глаза. Он устал и был раздражен. Что ему нужно было здесь? Больше всего его злил этот старый размалеванный Клоун, бегающий от одного зрителя к другому и плаксивым голосом, задающий вопросы смеющейся публике.
...Ему показалось, что звук родился в глубине мозга. Он рос, ширился , становился все настойчивее, пока не прорвался сквозь удивленно распахнувшиеся ресницы. Взгляд Роя наткнулся на Маску. Он не видел ни размалеванного лица, ни глупой улыбки. Только Глаза. Голубые, печальные, они горели странно- ярким огнем. Огонь вспыхивал где-то в глубине зрачков и Рой чувствовал, как неудержимо погружается на самое дно этого голубого Омута. Слой за слоем отпадали шелухой презрение и раздражение. Он чувствовал себя настолько уязвимым и незащищенным сейчас, что любое прикосновение могло причинить боль.Но ... Боли не было. Прикосновение было мягким и светлым, оно приносило покой и умиротворение. Смолкла скрипка. Ушел из зала последний зритель. А Рой все сидел и слушал. Музыка продолжала звучать в нем, он растворился в ней, стал ее частью и не хотел терять это ощущение.
...Старик сидел в гримерной. Не было ни сил, ни желания снять с себя этот дурацкий грим. Боль, спрятавшаяся где-то далеко в нем, снова впилась гнилыми зубами в сердце и не давала дышать. Мелькнула мысль: Она останется совсем одна. В Этом Мире без Меня. Моя скрипка...
.....Казалось , что Клоун уснул после трудного дня. Скрипка тихо лежала у него на коленях. Но, взглянув на руки, Рой все понял. Они, простреленными птицами, бессильно повисли вдоль кресла и голубые глаза опять, но уже навсегда, смотрели сквозь стены, сквозь время, сквозь Роя. Он бережно уложил скрипку в футляр и прикрыл за собой дверь.
Сыпал мелкий дождь. На улице мальчишки разожгли костер. Он мучительно тлел и задыхался от собственной слабости. Дождь был сильнее этого маленького, но упорного огня. Рой задумчиво наблюдал за их немой борьбой. Скрипка молчала. Рой вдруг почувствовал , что она задыхается в старом потертом футляре и понял Что должен делать!Он нежно коснулся струн смычком и мягко опустил Скрипку в огонь.
...Сыпал мелкий дождь и все ярче разгорался маленький костер, а вдоль по улице медленно шел одинокий прохожий. Чужой...
|
|