***
Далеко ли до Господа, близко ль,
Моя ересь, скажите мне, в чём,
Если в церкви Святого Франциска
Помолился я солнечным днём?
Это – разница «хлеба» и «хлева».
Оглянись, Боже правый, окрест:
Мой крест справа ложится налево,
В зеркалах – католический крест.
Что ж мы делим, безмозглые дети,
Причащаючись кровью одной?
Что ещё нам не ясно на свете –
Что мы все под одною звездой?
Расцветает на сопках багульник,
Где-то лотос пробился сквозь ил.
Кто из этих двоих богохульник?
Кто Христу или Будде не мил?
Узелков на душе не навяжешь.
Не сростись двум единым концам.
Что же, Господи, Ты не прикажешь
Не безбожничать нашим сердцам?
Амстердам
***
Я вкушал от восторгов фламандских,
Слушал цокот ландснехтских подков,
Обожая брусчатку германских
Лютеранских насквозь городков.
И стремлением ввысь опьяняла
Кирха острым, как нож, хохолком,
И Европа бесстрастно пленяла
Бехдуховным своим холодком.
Я ходил потерявшийся малость
От стены вновь к незримой стене,
И гордынь неприступная жалость
Снисходила с усмешкой ко мне.
И монашка гремела замками,
Запирая собор на схорон,
И звенела внутри медяками
Под вечерний малиновый звон.
Ганновер
***
И вот однажды утром ранним
Ты выйдешь за порог избы.
Пора! Пора, мой милый странник,
Мой вечный баловень судьбы!
Пора туда на зов природы
По направлению чутья,
Где дух пленительной свободы –
Важнейший признак бытия.
Где у горящего камина,
Едва окончилась гроза,
Пёс руку лижет господину,
Прикрыв от счастия глаза.
И это дружеское братство,
И этот зов небесных сил
Куда ценней, чем все богатства,
Что в прежней жизни накопил.
И вечный верный пёс участлив,
И всё мостится возле ног,
Там, где хозяин вечно счастлив
И бесконечно одинок.
Какой извилистой тропою
Мы бродим по своей земле
И ради призрака покоя
Порой теряемся во мгле!
Брюссель
***
Ах, как хорошо мне идётся за вами, мадам!
Как это чудесно: я вами пока не замечан,
Я снова шагаю по вашим воздушным следам,
Я вам улыбаюсь, мадам «мимолетная встреча».
Давайте чуть-чуть поиграем в простую игру.
Конечно-конечно, на случай нельзя полагаться,
Но вдруг мы друг другу придёмся как раз ко двору?
Не будте так строги, мадам! Не спешите расстаться!
А вдруг я – как раз то, что нужно сегодня, сейчас –
Приятный наркоз заглушает любую нелепость!
Пусть я - не последний, пусть я – не единственный шанс,
Я вам улыбаюсь, мадам «неприступная крепость».
Да нет, вы – не ведьма, в руках не держали метлу.
Хотите, начнём эту славную пьесу сначала?
Я буду ждать завтра на этом же самом углу.
Прощайте, прощайте, мадам «вот ещё не хватало»!
О, Боже, ужели? Не верю, не верю глазам.
Не яд, но бальзам на мою опустевшую душу.
Вы всё же пришли, вы решились на это, мадам!
Спасибо, мадам «расскажу всё любюмому мужу»!
Вена
Венский марш
Разменяю последнюю сотенку,
Выпью пива у всех на виду,
А потом заверну в подворотенку
И в воронке времён пропаду.
Под бравурную музыку кайзера
Каску с пикою я натяну,
Получу густо смазанный маузер,
Добровольцем пойду на войну.
И шикарные дамочки-веночки
Завизжат от восторга мне вслед.
До свидания, славные девочки!
Я вернусь в ореоле побед.
Но с противником меряясь силами,
На исходе коварного дня
Под штыки генерала Брусилова *
Угодить угораздит меня.
И в альпийском селеньи окажется
У кого-то душа заболит,
И погибнет австрийское кайзерство,
Потому что я буду убит.
* Алексей Брусилов – генерал, командующий
Юго-Западным фронтом, освуществивший
прорыв обороны австро-венгреских войск
под Луцком 4 июня 1916 года.
Вена
***
Как будто бы вчера,
Но как-то отдалённо,
Как будто не со мной,
Но ясно вижу я,
Как женщина стоит,
Припав спиною к клёну,
И слушает, глаза
Прикрывши, соловья.
О чём она тогда
Так преданно молчала?
Как будто поняла
За долгие года:
Всё будет сведено
В конце-концов к началу,
Где есть всего одно,
Единственное, «да».
Как краток этот звук,
Как долго ожиданье!
Как искренен испуг,
Боязнь услышать «нет»!
Как странен этот взгляд,
Исполненный прощанья,
Как быстро было всё,
А кажется – сто лет!
Волшебный соловей
Пел, не переставая,
Слегка дрожал цветок
В опущенной руке,
Невольная слеза
Катилась, оставляя
Свой безысходный след
На мраморной щеке.
Вена
***
У нас совсем не шла беседа по душам,
Не понимал я быстрого тремоло.
Пришёлся ж ко двору тосканским алкашам,
Когда сказал: «Запей сушняк рассолом.»
И сей же час возник живейший интерес,
Я даже диктовал рецепт навскидку...
Да, будущим теперь общественный прогресс
Обязан будет славному напитку.
И кьянти оказался совсем не так уж плох,
И вечною – затронутая тема,
Но... «Треба мне до хаты, сеньоры, шоб я сдох!»
Мне отвечали: «No, братан, problema!»
Потом меня свели под руки на перрон,
Небритые, нечёсанные черти,
И даже помогли вскарабкаться в вагон,
Кричали, веселясь: «Арривидерчи!»
А Марио, любя, слюнявил мне висок
И новорил от счастья чмокнуть в губы
И шепелявил всё: «Вот tutto… адресок...
Что б не горьеть... похмелье... утро... трьюбы...»
Флоренция
Адам и Ева
В сём испытании грехом,
В сём пробном камне преткновенья,
В сём осязании слепом –
Грядущих судеб дуновенье.
Сей первый искус – страсти вдох,
Ларец невинных наслаждений,
И кровь, и ужас всех эпох,
Вкус всех побед и поражений.
Сей краткий поворот судьбы
И робкий взгляд поверх запретов –
Шлейф иступлённой ворожбы,
Обманы правильных ответов.
Непозволительный предел
В бескрайней святости свободы,
Безумье совершенных тел,
Капкан распознанной природы.
Венеция
***
Всем суть одна: вершащие расправу,
Властители и жалкие рабы –
Из женских рук хула, опала, слава,
Из женских чресел – пот и кровь судьбы.
Любовь – в груди пылающая лава,
Не остудит ни правда, ни враньё.
Из женских рук и смертная отрава,
Из них же и бессмертия питьё!
Венеция
***
Какая Ева ближе, ворожей?
Какую предпочтём себе в праматерь?
Ту, робкую, не знавшую стыда,
Не ведавшую страстного томленья,
Наполненную соками блаженства,
Ещё не забродившими в вино?
Не ждущую от будущего чуда
И трепетности боли естества
В предчувствии греховного рожденья?
Иль ту, что знает истинную цену
Наследственной греховности своей
И, зная, предлагает искушенье
Грядущих битв, кончины вечных царств,
Цепочку нескончаемых предательств
В обмен на краткий всполох торжества
И власти над поверженным мужчиной,
Прекрасной в предвкушении своём
И требующей полного паденья?
Которая из них живёт в тебе?
Чья бродит кровь в твоих упругих жилах,
Чей зов мне чаще слышен по ночам?
Кому обязан я земным восторгам
И гибелью в обьятиях твоих?
Которую из женщин мы лелеем
В своих мечтах и тайных вожделеньях?
Кому века готовы мы служить,
На чей алтарь мы возлагаем жизнь?
Флоренция-Симферополь
|
|