АМАЛИЯ РИЗНИЧ. "Следы в строфе и на песке". Очерк из цикла "Пушкинское время и лица".
Вам встречались когда - нибудь жизнь , судьба, похожая всего лишь на след, нечеткий отпечаток, капли дождя на песке, что тут же высыхают при ярком солнце, жизнь такую неясную, как туманные очертания предметов в предутренней прохладе?
Туман быстро тает, от него не остается следов, исчезает вместе с ним и причудливость фигур. Все становится четким и ясным и думается: а было ли чудо тумана, а был ли этот след на песке? Вот так и биография Амалии Ризнич, в которой точно до сих пор неизвестны самые важные даты, только лишь - архивные очертания и предположения.
...Она жила в пыльной Одессе и по вечерам любила наблюдать из окна одноэтажного домика с флигелем, как пылающее солнце плавно опускается в море, как бы растворяется в нем.
Амалия приказывала прислуге не приносить свечей, до тех пор пока дом - одноэтажный, но привлекавший внимание необычностью фасада и резьбой деревянных окон - не погружался полностью во мрак, и домочадцы не начинали натыкаться на все углы, чертыхаясь шепотом по- итальянски, по - французски и по - русски...
Что прятала в своей любви к сумеркам молодая красавица? Какие секреты души?.. Какую тоску?
Закаты в "песочно - чернильной" (выражение А.С. Пушкина.) Одессе не были похожи на ее родные, флорентийские, с благоуханным ароматом цветов. Но все равно ее невозможно было оторвать от окна!
Она глотала ночную свежесть, долгожданную после жаркого дня, торопливо, словно боялась не успеть. Словно опасалась запрета, недовольства, усмешки. Чьей? Докторов? Мужа?: Его шпиона - лакея Филиппа, ходившего за нею по пятам? Теперь и не угадать. Да и кто стремится угадывать?: Разве что - мы с Вами: Немного же нам удастся... Все-таки, попробуем. Итак:
Об Амалии Рипп и ее супруге Иване Ризниче - банкире, держателе акций и директоре Одесского банка - уже после смерти жены, - впервые сообщается в воспоминаниях общего знакомого Ризничей, профессора П. С. Стречковича:
"Ризнич получил отличное воспитание, учился в падуанском и венском университетах. В Одессе он занимался, в основном, хлебными операциями. Госпожа Ризнич была полусербка (по отцу) - полунемка, (по матери ) с небольшой примесью австрийско-еврейской, может быть, крови. Это смешение дало замечательный тип красоты".
Другой мемуарист сообщает о ней: "Все убеждены были, что госпожа Ризнич была родом из Генуи. Оказывается, однако, что она была дочь одного венского банкира, по фамилии Рипп. Амалия Розалия София Элизабетта Рипп (таково ее полное имя) была крещена 29 декабря 1801 года в католической церкви святого Иоганна Непомука в Вене. Очевидно, она и родилась в Вене в декабре того же года. Муж привез жену свою вместе с ее матерью, (урожденная Франциска - Вильгельмина фон Диршмидт) которая, однако, недолго оставалась с молодыми, и через шесть месяцев уехала обратно за границу"
Венчание супругов Ризнич состоялось в около 20 сентября 1820 года, в Вене. По воспоминаниям современников, госпожа Ризнич была молода, высока ростом, стройна и необычайно красива". Стоит уточнить только, что в Одессу супруги приехали в конце 1822 года, уже после того, как был построен дом на Херсонской улице, "в южном, итальянском вкусе", с двадцатью балконами по фасаду, и открытою террасой, выходящей на море. Особняк этот строился И. Ризничем два года, он спешил с его возведением: хотелось сделать подарок молодой жене.
Портрет Амалии Ризнич, составленный профессором К. Зеленецким, столь восхитителен, что прямо походит на стихотворное описание: "Особенно привлекательны были ее пламенные очи, шея удивительной формы и белизны, и черная коса, больше двух аршин длинною.. " (Впрочем, злые языки тут же прибавляли, что у мадам Ризнич, слишком большие ступни, и она именно поэтому носит платья с длинным шлейфом, которые пачкаются в пыли одесских улиц, если их не носят верные поклонники загадочно- печальной Амалии! К самым верным поклонникам причисляли Пушкина. А его соперником все считали пана князя Яблоновского, польского эмигранта, шляхтича с черными бровями, метавшего на поэта яростные взгляды, пока тот увивался за красавицей - банкиршей "яко маче" -(*как котенок, сербское. - автор) Бедный поляк мог успокоить себя тем, что грустная томная красавица мало обращала внимания на русского рифмоплета, как на кавалера.. Да и мадригалы его не понимала: Улыбалась лишь! Напрасные старания...
Напрасные ли? Литературоведы, историки от литературы считают что - да. А я решаюсь спорить...
Амалия Ризнич была хорошо образованна, несмотря на молодость - двадцать с небольшим!- и, судя по воспоминаниям современников, знала несколько европейских языков. Русский, конечно, нет. Но блистала во французском настолько, что могла поддержать и серьезную беседу, и остроумный анекдот (приличный в обществе, разумеется!) рассказать.. Не говоря об итальянском. А Пушкин - это почти неизвестно! - неплохо говорил и читал по- итальянски. Его понимали даже рыбаки входящих в Одесский порт неаполитанских судов, что, как думается, довольно сложно.
Так неужели же, он не попытался, хотя бы хорошей итальянской прозой, но - пересказать Амалии смысл своих стихов? Да и нуждаются ли в переводе такие, к примеру, строки:
Окружена поклонников толпой,
Зачем для них казаться хочешь милой,
И всех дарит надеждою пустой,
Твой чудный взор, то нежный, то унылый?
Мной овладев, мой разум омрачив,
Уверена в любви моей несчастной,
Не видишь ты, когда в толпе их страстной,
Беседы чужд, один и молчалив,
Терзаюсь я досадой одинокой...
(Пушкин. "Простишь ли мне ревнивые мечты" 1823 г.)
Или эти:
"Мой голос для тебя и ласковый и томный
Тревожит позднее молчанье ночи темной.
Близ ложа моего печальная свеча
Горит, мои стихи, сливаясь и журча,
Текут, ручьи любви, текут, полны тобою..."
(Пушкин. "Ночь" 1823 г.)
Все дело в том, что сердце гордой Амалии было уже занято: То ли пылким кавалером Собаньским, что на пару с Пушкиным посещал веселые вечера у Ризничей, где играли в вист и танцевали вальсы, (И оперные спектакли, на которых Амалия блистала туалетами и драгоценностями, рассеянно слушая комплименты воздыхателей и сонный храп мужа!); то ли князя Яблоновского, ходившего за нею по пятам, и, вероятно, бывшего с нею в каких- то загадочно- близких отношениях, - неизвестно...
Но ей, как всякой кокетливой женщине, нравилось мучить поэта недомолвками, улыбками, странными взглядами, игрой ресниц, треском веера, внезапной сухостью тона: Да мало ли чем мучают Женщины влюбленных!
Она играла с огнем и иногда - заигрывалась. Тогда счастливый поэт восклицал:
Но я любим! Наедине со мной
Ты так нежна! Лобзания твои
Так пламенны! Слова твоей любви
Так искренно полны твоей душою
Тебе смешны мучения мои;
Но я любим, тебя я понимаю...
(Пушкин. "Простишь ли мне ревнивые мечты". 1823 г.)
Впрочем, этот роман, мучительно - нежный, озаренный вспышками ревности и взаимных объяснений, кончился, почти не начавшись. Амалия, всерьез подумав над всем, решительно прекратила отношения...
Что заставило ее сделать это? Она была умной и проницательной женщиной, возможно, ей не хотелось больше мучить человека, которому она не могла дать слишком многого: Да и не хотелось ей, видимо, чтоб попадал он в ловушку ее "хладнокровного хитреца - мужа" (Слова А. С. Пушкина). В доме купца Ивана Ризнича поклонники и воздыхатели жены часто развлекались игрою в вист и проигрывались по - крупному. Залезали в долги под проценты, а одалживали все у того же Ризнича...
Вы догадываетесь, что бывало с ними дальше? Конечно. Долговая яма, бегство за границу. или - пуля в лоб... Может быть, поэтому только господин Ризнич охотно играл роль мужа "на втором плане", зная про всех и про всё? Тайно исподтишка...
Пушкин страдал, мучительно искал встреч, но, как всегда, сильное чувство переплавилось в горниле стихотворных строк:
"Все кончено: меж нами связи нет
Последний раз, обняв твои колени,
Произносил я горестные пени.
Все кончено - я слышу твой ответ..."
(А. Пушкин "Все кончено:" 1824 г.)
О том, как сложилась судьба гордой "полу - амазонки" после разрыва с Пушкиным, мы можем лишь догадываться: Блестящая жизнь в Одессе, "на широкую ногу": вечера, театры, балы, ужины до поздней зари - все это не шло на пользу ее хрупкому, южному здоровью.
Уцелело письмо Ивана Ризнича к родным, в котором он пишет: "У меня большое несчастье со здоровьем моей жены. После ее родов ей становилось все хуже и хуже. Изнурительная лихорадка, непрерывный кашель, харканье кровью, внушали мне самое острое беспокойство. Меня заставляли верить и надеяться, что хорошее время года принесет какое - нибудь облегчение, но, к несчастью, получилось наоборот. Едва пришла весна, припадки сделались сильнее. Тогда доктора объявили категорически, что, не теряя времени, она должна оставить этот климат, так как иначе они не могли поручиться, что она переживет лето. Она поедет в Швейцарию, а осенью я присоединюсь к ней и отправлюсь с нею в Италию провести зиму. Лишь бы только Бог помог ей поправить здоровье!" (И. Ризнич - матери. 16 июля 1824 года)
Это письмо было написано уже после отъезда Амалии в Европу. Она уехала с ребенком и тремя слугами в первых числах мая 1824 года Муж провожал ее до местечка Броды на русско - австрийской границе. Это установлено недавно, благодаря письмам И. Ризнича И. Д. Киселеву, начальнику штаба второй русской армии, для которой негоциант поставлял хлеб. И это опровергает множество бытовавших дотоле легенд вокруг имени Ризнич, о поездках и прощаниях. Князю - шляхтичу Яблоновскому повезло больше.
Следуя за Амалией, он добился взаимности, о чем господину банкиру было тут же донесено верным Филиппом. Впрочем, господин Ризнич, видимо, знал, что чувству этому сужден Небом недолгий срок.
Амалия, до самой своей кончины, получала достаточное содержание. И правда, что стоило богатому негоцианту - банкиру уделить от своих щедрот несчастной больной? 23 июня 1825 года в три часа пополуночи Амалия Рипп - Ризнич скончалась в Триесте, в Старом городе, в районе Нижняя Креола, (Именно там у Ризничей был фамильный дом, большая вилла с огромными окнами на залив и ширь морского побережья - автор.) куда незадолго перед этим приехала из России. Ей было двадцать три года. Ребенок ее, вероятно, умер вскоре после рождения, так как в свидетельстве о смерти, о ней написано: " бездетная".
Пушкин узнал о ее смерти в июле 1825 года. Уже находясь в Михайловском. Но еще долго профиль прелестной итальянки преследовал карандашно-тонкими очертаниями, ум и воображение поэта, скользя по страницам его черновых тетрадей с главами Онегина. Так ли уж мимолетен был ее след в жизни Александра Сергеевича? Вряд ли... Случайные романы шедевров поэзии после себя не оставляют.
ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ:
Уточнено по статье Н. Прожогина " Для берегов отчизны дальной"... ж/л "Дружба народов" 2000 г. № 6 . Веб архив автора статьи.
2 Уточнено Н. Прожогиным и К. Крыжовой, искусствоведом с помощью венского архивариуса Теодора Баркетти. - автор.
3 Н. Прожогин. Указ. соч. стр. 32 - 33.
4 К. Зеленецкий "Госпожа Ризнич и Пушкин" Цитируется по книге В. Вересаева "Пушкин в жизни т. 1" стр. 234. Личный архив автора статьи.
5 Н. Прожогин. Указ. соч. стр.33.
_____________________________
2001 - апрель 2007 гг.
©Princess. Член Международного Союза Писателей "Новый Современник".
|
|