04.03.2007
В центре, по старым пустым переулкам,
Приятно пройтись ранней весной, ни о чем не думая.
Мысли катятся в голове подобно деревянным чуркам,
Синоптики с утра обещали, что погода будет просто чудная.
Кто-то от тебя уехал в далекое место у моря,
Как Овидий приникнуть к истокам божественной влаги.
Переживая все это, ты заметил однажды, что это не горе -
Горе выплеснулось строчками на листы белой бумаги.
Ты обнаружил, что вокруг наступает весна, что пахнет капелью,
Февраль отступил в Переделкино, засыпав снегом могилу.
Кажется, что весна все-таки на самом деле идет к апрелю,
И ты ощущаешь всей грудью разлитую в воздухе силу.
Этой теплой зимой ты прожил два миллиона назначенных жизней,
И новая книга Пелевина была знаком реальности снов.
За прожитое время ты привык опасаться реальности твоих мыслей,
И разговаривающих в свободное время внутренних голосов.
И поэтому так приятно ощущать внутреннюю Монголию,
И смотреть на девушек с гламурных обложек и таджиков с лопатами.
Ты не смог остановить представление своим громким безволием,
Жизнь в какой-то момент устала обыгрывать тебя детскими матами.
Может быть, это последняя весна, это последние капли пива,
Пока за тобой не захлопнулась дверь серого автозака.
Ты помнишь - в Крыму в сентябре не дождался ночного прилива,
И только об этом жалеешь, в весенней Москве дожидаясь заката.
__________________________________________________
09.03.2007
Мартовская ночь. Свет от лампы на постели измятой,
И причудливые тени замерли по сторонам углов.
Что-то говорю - мой голос глохнет, он окутан ватой,
Я опять забыл запомнить содержание снов.
Я опять забыл, что нет любви на свете,
Что не нужно трогать руки и лицо.
Мы достали тех, нас достали эти,
Угостили радостно полстраны свинцом.
Эта ночь бездонна, бесконечна,
Нету в ней надежды на счастливый день.
Ты лежишь в постели – четко и беспечно,
На лице твоем задержалась тень.
И теперь не нужно говорить о Боге,
Говорить о Блоке, о словах любви.
Все попытки наши – жалки и убоги,
Затонули в пристанях наши корабли.
Ни о чем не нужно думать этой ночью;
Мартовскою ночью, где пропали мы.
Пусть давно уж день, словно нож заточен,
Мы не будем спорить с выбором судьбы.
|
|