Судьба
рассказ пятый
Самое тоскливое и неприятное это дело – ждать, скучное. До Нового года далеко, а годовой план выполнен в еще октябре. Но настроение рождественское (пусть и не наше, а с католическим уклоном, но все-равно полупраздничное, этакое). Оглянулся по сторонам, смотрю, девчонки с нашего отдела пасьянс на картах раскладывают сосредоточенно, напряженно, понять что-то хотят. Тут я со скуки и влип в историю.
– Роза, что там у тебя, гадаешь что ли?
– Если бы, не умею, – со вздохом ответила она.
– Случилось что ли чего?
– Да вот, хотелось узнать кое о чем, разобраться, выбрать, – смазливая она была, нравилась мужикам, потому и маялась, не знала, кого предпочесть из своих кавалеров.
Думаю, приколоть ее что ли, со скуки?
– Хочешь, погадаю?
Она с сомнением на меня посмотрела: не цыган, не бабка старая, не поп деревенский, другими словами, на гадалку не похож, засомневалась.
– А ты умеешь?
– В нашем доме бабка жила, тетя Света, цыганка, она и научила. К ней полгорода гадать ходило, ты разве не слыхала про нее?
– Не слыхала. И имя у нее какое-то странное, не цыганское.
Не знал я, что у цыган имена особенные.
– Да нет, звали ее Лана, – стал выкручиваться я, – а приставку «Свет» ей потом добавили, потому как свет она проливала на судьбу человека.
– А с чего это она стала тебя гаданию учить, ты же, вроде как, не цыган?
Наверное, я ошибся, не две у нее извилины, три.
– Одна она осталась под старость лет, табор ее ушел, я ходил к ней, помогал по хозяйству, лекарства покупал. И перед смертью она…, – тут я замолк, как бы испугавшись чего-то.
– Что перед смертью? – шепотом спросила Розка, заинтригованная моей тайной.
– Не могу, клятву дал! – Розка огорченно отвернулась. – Но гадать научила, при одном условии!
– Каком!? – все, победа лежала у моих ног.
– Чтобы я не применял свои знания на практике! Ты меня спросишь «почему?» и я отвечу, потому что, как сказала тетя Света…, тетя Лана, незачем мне знать судьбы других людей, бывают такие страшные…, с ума сойти!
– Значит, ты знаешь тайну человеческих судеб? – с пафосом, торжественно как в кино подала голос Аська, Розкина подруга.
– Может быть, – неопределенно ответил я, – только прошу вас, об этом никому ни слова. Обещаете?
– Обещаем! – торжественно ответила Розка за обеих. Я надменно взглянул на Аську.
– Обещаю! – торопливо подтвердила она.
– Спасибо, – я произнес это слово с грустью, с налетом таинственности.
– Только при одном условии, – заявила Розка, – ты погадаешь на нас!
– Не могу, – шустрая какая, явно у нее три с половиной извилины в голове.
– Тогда я тоже не могу, – заявила она, – о твоих шашнях с цыганской бабкой узнает весь институт!
Согласен, четыре извилины у нее, но зато все параллельные.
– Тебе не стыдно? Я был о тебе иного мнения!
– Ну, Сашенька, пожалуйста, погадай. Мне это очень важно, судьба решается! Помоги! Я тебя тортом угощу! Черт с тобой, две бутылки пива! Обещаю! Прямо сейчас могу сбегать.
– Я и сам могу пиво купить, – я демонстративно полез в карман за деньгами, – ах, черт, забыл деньги дома. Блин, без пива останусь.
– Вот видишь, это судьба! – она сунула мне в руки карты.
– Ладно, только тебе и никому больше!
– А я? – заскулила Аська.
– А ты пока за пивом сбегай, – скомандовал я.
– А на меня погадаешь? – затаив дыхание, она ждала мой ответ.
– Да куда я теперь от вас денусь?!
Взял в руки карты и стал тасовать. Не мастер я в карточных делах, не могу их ловко перекидывать из одной руки в другую, как это показывают в кино. Почувствовала подвох Розка.
– Погоди, а как я узнаю, что ты меня не обманываешь? – Аська замерла в дверях, а потом вернулась на свое место, согласившись с опасениями Розки.
– Ты за кого меня принимаешь, – гневно возмутился я, – я в гадалки твои не напрашивался!
– Да не злись ты, сначала про мою прошлую жизнь расскажи, а потом про будущее, так все гадалки делают. Начинай!
Попался я, плакали мои бутылки пива, растворились в воздухе.
– Хорошо, но есть одна проблема, твои карты игранные, могут соврать, стопроцентной гарантии дать не могу. Купи новую колоду и приходи завтра.
– Что же делать? – в ее глазах стояли слезы. – Мне позарез надо сегодня знать, где же я карты новые возьму? Са-шень-ка!
Блин, не отстанет теперь, что же делать?
– Есть один метод, не стопроцентный, но иногда помогает. На, посиди на колоде, – она добросовестно подложила под себя карты, – да не так, чтобы с телом соприкасалось.
Розка покраснела, засмущалась, но неожиданно решительно просунула руку под юбку.
– Я говорю, чтобы с телом соприкасалось, а не с трусами, – я получал истинное удовольствие, глядя на ее глупые манипуляции.
– Отвернись, – мужественно ответила она, что я и сделал, нехотя. Спустя минуту услышал, – все, готово.
– А теперь поцелуй колоду!
– Это еще зачем?
– Чтобы дух твой в нее проник, только от всей души!
Розка добросовестно приникла губами к картам, к шестерке пик.
– А теперь приложи к сердцу!
Она больше не задавала вопросов, расстегнула блузку, вдруг опомнилась, отвернулась, немножко повозилась с препятствием, прикрывающим доступ к искомому объекту и, наконец, положила передо мной колоду. Этот придуманный мною, честно говоря, идиотский ритуал, произвел на Розку потрясающее впечатление. Она поверила и ждала чуда! Если бы я сейчас рассмеялся над нею, то в ту же минуту закончил свою жизнь, вылетев с помощью Розки из окна девятого этажа нашего института. Отступать было некуда.
– Сколько тебе лет? – строго спросил я.
– Двадцать два, – робко ответила она, я отсчитал двадцать две карты.
Тогда я понятия не имел, что у гадальщиц имеется своя терминология: «дальняя дорога», «казенный дом» и прочая чушь.
– Твое детство было достаточно светлым и радостным, – начал я.
– Погоди, погоди. Ты как-то не так рассказываешь. Во-первых, они раскладывают по три карты, а во вторых, говорят иначе.
– Так бы и сказала, – не растерялся я, – тебе обычное гадание нужно, а я думал ты судьбу узнать хочешь, – и стал собирать карты.
– Нет! – вскричала Розка. – Делай, как знаешь. Про судьбу!
«Про судьбу», мысленно повторил я, «Какая же у тебя судьба?». И тут меня осенило. У всех у нас до двадцати лет примерно одинаковые судьбы. Что может быть у нее в судьбе такого, особенного? Потеря близкого человека? Конечно, хотя бы троюродная тетка из Архангельска не могла не умереть. Далее, несчастная любовь? Обязательно. Вы видели женщину, у которой не было несчастной любви? Даже если и не было, они ее сами выдумают. Остальное – по ходу разберемся.
– Была у тебя любовь, Роза. Яркая, красивая, но безответная.
Розка встрепенулась, хотела, видимо возразить, но я тут же поправился.
– Не безответная, а как бы сказать, дай-ка карты внимательно рассмотрю, – я сделал паузу, задумавшись, – вы расстались, но причину понять не могу. Что-то произошло, из-за тебя что-то вышло?
– Дура была, – призналась Розка, – из-за Васьки все, проболтался, сволочь!
О чем там Васька проболтался – я не знаю, но с первым аргументом спорить не буду. На всякий случай спросил.
– Пока правильно рассказываю?
– Саша, откуда ты об этом узнал? – Розка была ошеломлена раскрывшейся тайной.
– Это не я, это твоя судьба через карты говорит, – я глубоко вздохнул, – ну все, больше не буду.
– Почему? – поразилась Розка.
– Трудно и больно тебе, я же вижу.
– Нет, продолжай, – героически ответила Аська вместо Розки, на ее глазах тоже поблескивали слезы.
– Хорошо. Потом была утрата, кто-то умер из твоих близких, – я не увидел реакции с ее стороны, надо поправить ситуацию, – или уехал далеко.
– Нет, умер, – монотонно, мрачным, горестным голосом сказала Розка, – бабушка.
– Прости, я не хотел.
– Говори, Саша, говори.
– Потом был крестовый король, не пойму что-то. Это любовь что ли?
Розка молчала, прижав руки к груди. Значит правда.
– Он сделал тебе больно, – нерешительно развивал я эту тему, – а-а-а, понял, твой первый мужчина.
Розка густо покраснела, но ничего не ответила.
– Мне кажется, ты его любила, но у вас ничего не получилось, из-за этой дамы крестовой, – я осмелел, позволив своей фантазии расправить крылья.
– Ни хрена я его не любила, но это не важно. И не крестовый он был, а светленький, червы.
– Может и так, говорил же карты игранные, – на всякий случай отбрехался я.
– Дальше, Сашенька.
– Потом была дальняя поездка, какая-то серьезная перемена в жизни. Да, точно, это ты институт закончила.
– И все что ли?
– Погоди, – раз уж она так волнуется, значит чего-то ждет, – вот дальше идет какая-то путаница, забывать я начал, чему меня учила баба Маша.
– Какая Маша?
– Не важно, слушай дальше, не перебивай, я ведь тоже через твою судьбу прохожу, знаешь как это трудно!? Сейчас ты стоишь на перепутье, я ясно вижу, мучаешься ужасно, видишь, как семерка измята?
– Вижу, – убитым голосом ответила она.
– Вот они, рядом! – воскликнул я, указывая на бубнового короля и туза крестового, картинки с мужиками исчерпались к тому моменту.
– Правда, – согласилась Розка и, обращаясь к Аське, повторила, – всю правду сказал. Только не было у меня никакой поездки, тут ты напутал.
– Не может быть, вспомни, была у тебя дальняя дорога!
Она закинула глаза к потолку, попыталась пересечь, соединить не пересекающиеся извилины.
– Была, – радостно заявила она, – была поездка! В Ярославль, в седьмом классе мы к родственникам ездили.
– Вот видишь, – с облегчением ответил я.
– Все точно, ты волшебник, Сашка. А теперь про будущее давай.
– Не буду. Устал, я же в жизнь твою влез, душу вывернул, энергию истратил. А вдруг, что-то страшное у тебя впереди. Да и горло пересохло.
Розка подобралась, собралась вся в комок, сжала руки в кулаки.
– Будет тебе пиво, клянусь! Рассказывай, я готова, – натуральная Валентина Терешкова перед выходом в открытый космос.
– Хорошо, но, пожалуйста, не обижайся, – я выдержал паузу и надменным, холодным, внутриутробным голосом Левитана объявил, – только ничего у тебя с ними не получится, ни с тем, ни с другим, развязка близка.
Аська сочувственно пожала Розкину руку. Та в свою очередь мужественно сглатывала подступивший к горлу ком.
– Нет, подожди, я ошибся. С кем-то из них у тебя что-то произойдет, очень важное, личное. О, нет, больше я говорить не буду, слишком интимное. Лучше пойду дальше. Так и есть, ни того, ни другого я в твоей жизни не вижу, исчезли.
– Не дождется, – решительно произнесла Розка.
– И правильно, – поддержала ее Аська, – не зря я тебя предупреждала.
Розка молча кивнула Аське.
– Так что у тебя в будущем? – невозмутимо продолжил я. – Поздравляю! Смотри, какой красавец, настоящий король и двое детишек, мальчик и девочка. Что у нас с материальным аспектом? Полный порядок, дом полная чаша, заграничные путешествия и даже автомобиль «Москвич».
Розкины глаза сияли от восторга. Я хотел было подгорчить пилюлю, сказав, что муж будет попивать лишнего, изредка изменять, на взглянув на Розку передумал.
– Сашка, ты изменил мою жизнь, спасибо. Я побежала! За пивом!!!
С Аськой проблем уже не было, алгоритм был выстроен, оставалось только изменить некоторые детали.
– Есть у тебя на примете один парень, но только он еще об этом не догадывается. Верно?
– Я еще никому не рассказывала! Как ты узнал!? – Аська задохнулась от восторга.
Процедура засирания Аськиных мозгов была закончена потрясающим открытием.
– Ба! Ася, поздравляю! У тебя будет семеро детей! – объявил я, указывая на семерку. Хотя, дело было не в ней, на такое предсказание натолкнули впечатляющие размеры ее детенышевскармливающих органов.
– Ох…, – выдохнула она, – многовато что-то.
– Ничего, – успокоил я ее, справишься, – мать-героиня.
На следующее утро у дверей нашего отдела стояли три женщины.
– Здравствуйте, Саша, – заискивающе заговорили они, – а мы к вам.
К обеду у моего стола перебывали чуть ли не все женщины нашего НИИ, независимо от возраста, должностей и регалий, но я категорически всем отказал, мне такая репутация ни к чему. Но Ирине Михайловне, члену парткома и Жанне д’Арковне (правильно будет – Аркадьевне) – замдиректора и доктор наук, я отказать не мог, начальство все-таки. Для этого пришлось Ирке с отдела кадров голову поморочить и соответственно пообещать ей принца на белом коне. А она в свою очередь все про этих теток и выболтала, первую, оказывается, давно муж бросил, теперь злобствует в парткоме, ее все мужики боятся, а вторая так замужем и не побывала, но дочку каким-то образом заимела, говорят от начальника управления Госплана, потому и замдиректорствует теперь.
Но судьба ударила меня совсем с другой стороны, на себя то я карты не раскидывал, не догадался о себе побеспокоиться. Вызвал меня первый зам, самый суровый тип нашего института Сергей Петрович Коршунов. Накинулся на меня, коршуном.
– Послушайте, молодой человек, что вы себе здесь позволяете?
– Вы о чем, Сергей Петрович?
– Давай, как мужик с мужиком поговорим, – он неожиданно изменил тон с официального на нормальный, человеческий. Я окончательно растерялся.
– Давай…те.
– Ты на Розу глаз положил? Планы на нее строишь?
– Сергей Петрович…
– Давай начистоту, не трусь.
– Нужна она мне, – не уверенно ответил я, в смысле, на фиг она мне далась.
– А что же ты тогда лезешь не в свои дела? А!? Ты же меня знать не знаешь.
– Не знаю, – осторожно подтвердил я, а мысленно добавил: «И знать, честно говоря, не желаю».
– А почему тогда про меня сплетни разводишь по всему институту?!
– Сергей Петрович, вы меня извините…
– Ах, вот ты как, хвостом стал вилять! – у меня действительно что-то зачесалось, зашебуршило в заднице, но как он догадался?
– Сергей Петрович, вы можете объяснить в чем дело? А то ведь я, вы уж извините, могу и в глаз дать за такие слова.
– Полегче, молодой человек, не забывайте где находитесь, – заелозил в кресле, заволновался, хвост у него стал прорезываться.
– Простите, Сергей Петрович, вы сами сказали «как мужик с мужиком…»
Он немного успокоился, но продолжал смотреть на меня с некоторым опасением.
– Ты понимаешь, врывается ко мне Роза и орет: «Я тебя раскусила! Не дождешься!». Потом знающие люди разъяснили, что это твоих рук дело.
Если я сейчас не выкручусь, не придумаю что-нибудь, то не видать мне аспирантуры, как ушей! Пришлось рассказать о своем «таланте» разгадывать человеческие судьбы.
– Но о вас я знать не знал, клянусь Сергей Петрович! Выпал король треф, вот и все.
– Король говоришь? – приятно ему стало, что король, а не шестерка. – А кто у нее второй был?
– Туз…
– Туз? – с огорчением переспросил он. – А не тот ли это Тузиков из отдела легкой промышленности?
– Не тот, – уверенно ответил я, не хотелось мне судьбы человеческие ломать.
– А мне погадаешь?
Пришлось напророчить ему повышение по службе, но не в нашем институте, не хватало еще, чтобы директор наш мне потом разборки устраивал.
– Не пойму я, Сергей Петрович, в Госплан на повышение пойдете? Да нет, видите туз пиковый выпал, возьмут вас в Совмин, наверняка, а может быть и в ЦК.
– Ну ты, парень загнул, – недоверчиво произнес он.
– Это не я, Сергей Петрович, это карты.
Неожиданный звонок из поднебесья, из приемной, меня изрядно разволновал, вызывал сам директор, светило социалистической мысли, академик, автор многочисленных трудов Савелий Борисович Казаков, лично.
– Здравствуйте, товарищ Цветков, – поразили леонидоильчевские брови, один к одному, может, поэтому и академик, – давно хотел с вами познакомиться.
– Спасибо, Савелий Борисович.
– О вас очень высоко отзывается Сергей Петрович, говорит, что вы владеете современными методиками прогнозных оценок, результаты впечатляют.
– Это преувеличение, Савелий Борисович.
– Хочу предложить вам место в моей аспирантуре, настоятельно рекомендуют Сергей Петрович и Ирина Михайловна, что вы на это скажете?
Что я на это скажу? Его аспиранты автоматически становятся кандидатами наук, независимо от того, что они напишут в своей диссертации.
«Судьба», подумал я.
|
|