I
Рожденная во время маскарада
Фасадов зданий, — помню этот сон,
Когда моста почтителен поклон,
Кокетничает модница-ограда.
И лишь Невы весенняя купель
Посеребрила солнце талым снегом.
И арка пышной дамою в пенсне
На чай атланту подает капель.
И в этом сне — нагая, без затей,
Я — маленькая суть большого бала,
Одна среди дворцов и площадей,
Как будто средь играющих детей
Задумчивый ребенок и усталый,
Чуждаюсь я безликости страстей.
II
Чуждаюсь я безликости страстей
Толпы, идущей мимо ниоткуда,
Что улицы наполнив, как сосуды,
Отраву растворяет новостей.
И алчное змеиное нутро
Шипящий яд молвы в себе несет.
Проглатывает жадно этот сброд
Голодное чудовище — метро.
Как вдруг увижу я — на дне души
Подземных трасс есть Аленький Цветок,
Но не постигнуть откровенья те...
И перекресток сворою машин
Разорван.
И летящий лепесток
Никем не замечаем из людей…
III
Никем не замечаем из людей
Из междустрочий сотканный тот путь
Поэзия — в тебя ли заглянуть,
В глаза небес иль в зеркала страстей —
Но то, что называем словом «явь» —
Тебе одной доступно лишь объять.
И то, что называем словом «бред» —
Тебе знаком безумия секрет.
Твои слова созвучьем маяков,
Что светят сквозь кошмарный сон веков
Чтоб знал Поэт, что он с Поэтом рядом.
Чтоб не забыть растоптанную суть,
Из междустрочий сотканный свой путь,
Путь в город строф, как эхо снегопада.
IV
Путь в город строф, как эхо снегопада.
Всю жду: оттает первая строка
И звезды мне засветят с потолка
И стены запоют ветвями сада.
Все жду. И предвкушения холсты
Белее снов, застывших поневоле.
Все жду… Но кто поведает — доколе
Со мной один лишь белый цвет на «ты»?
Когда весна, нисколько не робея,
Пройдет походкой легкой по аллее
И, задевая лиственной волны
Качели, приведет в одно движенье
Спам образов, рождая вдохновенье
И примиряя гимны тишины?
V
И примиряя гимны тишины,
На трон взойдет Молчание поэта
И шлейфом заколдованного бреда
Крик падающих звезд и смех Луны.
Прервется, словно не было его,
Спор весен с громыхающими льдами,
Когда Молчанье выпорхнет стихами
С ладоней этих млечных берегов.
И взоры обратятся все к нему,
К бездонному Молчанию моему.
И вот уж вещий Кот к ногам садится.
Его пророчеств ниспадает тень
Вниз по ступеням, во вчерашний день,
Как будто явь — всего лишь то, что снится.
VI
Как будто явь — всего лишь то, что снится
В теченье дня, с раскрытыми глазами.
Как будто явь – всего лишь только память
Заложенной в беспамятстве страницы
Событий. И сквозь странное теченье
Дневного сна, его безумных странствий
Мне добывать смертельное лекарство
Нездешних, запредельных вожделений.
Как будто можно встретить очевидца
Такого же как я — над небесами,
С раскрытыми в теченье дня глазами.
И словно в нем себя узнать несложно.
Но зеркало, пронизанное ложью,
Мерцает как невидимая птица…
VII
Мерцает, как невидимая птица
Нева, и в отражении Апреля
Неслышно таят хрупкие страницы
Вчерашних дневников твоих, Офелия.
А ныне ты над городом витаешь
Царицей ветхих башенок и шпилей.
Как будто мы с тобою не делили
Еще вчера паёк земного рая.
Офелия, душа моя немая,
Твои ли песни пью до дна, хмельная
И окаянные вдыхаю сны?
Возьми меня с собой, чтобы увидеть
Смогла я твоей музыки обитель,
Полет тех улиц к берегу весны.
VIII
Полет тех улиц к берегу весны
Сквозь крик ночей, пустот негодованье
И будто бы измерить расставанье
Возможно в единицах тишины.
Так время спотыкается о смерть
Как о ступень, что снова тянет вверх
И черпачок моих беспечных мер
Повязнет в опустевшем вдруг уме.
Так время спотыкается о быль
Тоски. И как созвездий пыль
На сердце опустилась простота
Природы. Этот титул Чужака
Мне, словно друга крепкая рука,
Здесь, на пиру цивилизаций дан.
|
|