В обыкновенной однокомнатной квартирке, на старом крепком табурете, сидел человек в форме образца тридцатилетней давности, судя по погонам – полковник. Комната была наполнена табачным дымом и запахом спиртного. Под грудой окурков была погребена пепельница, а горячительного выпитого в этот вечер хватило бы уговорить королевский оркестр сыграть похоронный марш. Седая голова полковника склонилась над измятым листом бумаги, измятым настолько, что букв уже не было видно. Это было письмо, пришедшее вчера вечером, аккуратно сложенное и покоившееся в красивом конверте с черной полосой. Полковник видел буквы, он не мог стереть, уничтожить их как бы ни пытался. Он знал, что там было написано, и даже превратив письмо в пыль, будет знать это. Еще одна пачка сигарет превратилась в пепел, еще одна пустая бутылка была выкинута в окно. Жизнь полковника для него самого превратилась в пачку сигарет и пустую бутылку – она разбилась и стала пеплом, аккуратным холмиком, мирно покоящимся на земле. Остекленевшие глаза, ничего не видящие, ничего не желающие видеть, но все знающие. Разум, ничего не желающий понимать, боящийся открыть глаза, и снова прочесть эти строки:
« … приносит соболезнования в связи со смертью вашего сына на поле боя … ».
|
|