Маленькая кленовая роща.
Мне исполнилось 8 лет. Мама подарила японскую куртку и тетрадку, чтобы вести дневник. Сегодня, я не пошел в школу из-за ангины. Из-за ангины, Оксанка не увидит как я побарываю Сашку Бачурина. Очень болит горло. Идет дождь, во дворе осень. Я ненавижу осень. Я смотрю в окно, потому что мне очень нравится смотреть в окно. Напротив моего окна есть большой голубой дом. Он почти скрыт маленькой кленовой рощицей. Один клен растет так близко, что я вешаю на него письма. Я, пишу кому попало. В рощице у костра греются люди. Они дерутся, от них плохо пахнет…Мне их страшно жалко. Они обнимают друг друга, когда спят ночью. Болит грудь, слева. Я ненавижу эту боль…
… Объявили бойкот. Сказали, что если я молчу против всех, то все будут молчать против меня. Я очень обрадовался. Но ребята ждали меня после уроков у входа. Левченко схватил сзади за локти, а Бачурин ударил в лицо. Порвали галстук. Оксанка громко смеялась. Назавтра я не пошел в школу. Я ненавижу школу. Я люблю молчать и смотреть в окно. Читал книгу о разумных дельфинах, у них есть язык. Но мы их не понимаем, они говорят молча: «ризонансными колибаниями». С утра долго смотрел в окно. Люди в саду делили ботинки. Один мужчина ударил женщину в живот. Женщина смешно, «бомбочкой», как в воду, бросилась в костер. Соседи закричали: «милиция!» Милиционеры увезли куда-то людей, но вечером люди снова пришли. Они обнялись и легли спать. Я хотел вынести им одеяло, но мама не разрешила. В рощице очень сыро. Оттуда пахнет червями. Я смотрю в окно долго-долго. Щипает сердце. Я ненавижу Бачурина…
… Новая школа – мраки и отстой. На второй день порвал ухо одной сволочи. Сволочь сказала, что Молчалин это я. Дома предупредил, что в следующий 8 класс, в школу не пойду, а уеду к отцу в Ростов. Мама ударила по спине доской, на которой резала картошку. Ненавижу картошку. Сегодня, нашел в ящике свои стихи, которые без подписи посылал Оксанке. На конверте написано: « я знаю, что это ты» Долго смотрел в окно. У нас осень, бичи опять чуть не спалили дом. Кто-то из них кашлял всю ночь. Под вечер, в рощу пришла толпа незнакомых. Была драка. Женщины выдергивали из костра ветки и хлестали друг друга. Ненавижу бичей. Болит сердце. Прочитал, что это болит душа…
…Ромка спросил меня, почему я так долго не появлялся. Гады. Ни одна сволочь не подошла к матери и не спросила - куда я девался. Никто, никогда не спрашивает обо мне. Матушка б сказала, что ворочает камни в приморском стройбате. И пишет ночами в «ленинке» глупейшие стихи, руками выжженными от мыла. Наряды шли один за другим. Наряды - чепуха, но меня лишали окна класса химзащиты. Я бегал туда, при первой возможности, клал голову на подоконник. Ромка… Ненавижу Ромку и весь этот город. По привычке, целый день недвижно смотрел в окно. Бичи играют в нарды. Главбич Тимоха Курьянов гладит водосток голубого дома. Он всегда молчит, но как-то дает распоряжения подчиненным бичам. Может быть резонансными колебаниями? Тимоха приятный, интеллигентный мужик, одетый в женский плащ, но сегодня по пояс голый. Плевать он хотел на ветер. Он гладит водосток, а черствые гнилые листья кусают ему бока и спину. Что, уже осень?...
…Стихи забросил. Ненавижу стихи. В редакциях мои стихи тоже ненавидят. Столь люто, что не уведомляют об отказах. Пошаливает сердце. Мама, уехав в Ростов, не пишет, не шлет телеграмм. Чеченцы взорвали телеграф? Хорошо бы и все остальное. Мой почтовый ящик забит сволочными счетами. Ненавижу счета. Мне угрожают, но я и не сопротивляюсь. Во дворе осень. Очень болят ноги, соседка сказала, что это от водки. Она тем более сволочь, что я ее ни о чем не спрашивал. Она видела, что я хромаю. Раньше, она говорила во дворе, что я ушибленный молчун, что «живу внутри своей требухи». Бестолковая – меня там нет. Моя жизнь помазана сверху моих зрачков, и только тогда, когда я смотрю в окно. В окне, сегодня увезли Тимоху Курьянова. В тракторном прицепе. Были бы у меня деньги, дал бы на гроб. Но денег нет, и его ждет пластиковый мешок ...
… Смерть выдувает жизнь из человека. Осень выдувает из рощицы теплый мусор. Ненавижу осень. Она – репетиция смерти. Клены гудят как аэродинамические трубы. Пахнет червями. Нарыл на 150 рублей две трехлитровые банки. Спрятал под нашей «скамейкой»– поваленного бетонного столба. Сверху набросал кленовых листьев. Делиться ни с кем не собираюсь. Под утро в роще становиться очень холодно, я подтягиваю ступни, чтобы хватило шинельной полы. Прошу, знаком, новенькую- приблудную бабу, пришедшую пешком из Оренбурга, набросать веток в костер. Еще темно. В доме напротив заполыхали окна. В одном из них торчит пацаненок. У него глупые щеки и тревожные глаза. Он всегда встает в это время к окну, как на дежурство. Сегодня у пацаненка разбитый нос, он жмется им в стекло и плачет. Щегленок, надо плакать молча - советую я, не разжимая губ. Ненавижу советовать.
|
|