На метле по служебным делам.
Предисловие к книге |
В чудный осенний день, гуляя по лесу, зашел я в самую его чащу. Разноцветные листья кружили с ветки на ветку и медленно порхая, опускались на пестрый полог леса. Назвать увиденное мной красотой необыкновенной, значит, ничего не сказать, поскольку сказаны эти слова были уже тысячи тысяч раз. В голову приходили разные мысли-образы, но все они казались вторичными. За тысячи лет существования письменности тысячи тысяч прозаиков-поэтов тысячи тысяч раз принимались описывать осень. Поэтому если сейчас придумаешь какое-то свое, собственное, никем не навеянное сравнение или образ, все равно покажется, что кто-то, вдохновляясь осенью, писал это уже когда-то раньше.
Я смотрел, любуясь, на желтые, еще не слетевшие с веток листья, и жалел, что не стал хорошим художником, способным воспроизвести на холсте их красоту. Ничего не поделаешь – раз нет у тебя опыта и таланта хорошего художника, мудрым решением будет не искушать в себе неопытного художника. Раз дано тебе работать со словом, словами и описывай красоту леса, желтых листьев на ветках деревьев, но пиши так, чтобы любитель чтения вдохновлялся твоим словом как любитель живописи вдохновляется красотой осени на увиденной им картине. Мудрое решение, подумалось мне, и тут же пришел в голову тот образ, который уверен, не приходил раньше ни одному из тысячи тысяч прозаиков и поэтов за тысячи лет существования письменности. Этот желтый листок на ветке дерева, с четкими совершенными формами, накопивший в себе и красоту, и совершенство, что доживал на дереве свою короткую – от весны до осени – жизнь, сейчас сравнился мне с мудростью старого человека, нажившего ее за годы своей жизни, от детства до поздних своих лет. Только на что ему теперь эта мудрость, особенно если не нужна она следующему за ним поколению, у которого может быть свои представления о красоте и мудрости. Потому старому человеку только и остается копить эту мудрость в себе, готовясь к тому, чтоб слиться с мудростью Создателя…
Не успел я это подумать, как листок, точно услышав мои мысли, вынужденно согласился с ними и слетел с ветки своего дерева. С достоинством, сохраняя совершенную красоту, листик стал планировать вниз к земле, невидимой за множеством уже опавших на нее желто-красных листьев. Он опустился на разукрашенный листвой продолговатый холмик, и слился с ней, так что уже невозможно было отличить его от других листьев. «Слился с мудростью Создателя», - подумалось мне с грустью, и я еще раз взглянул на продолговатый холмик, покрытый разноцветной листвой. Наверное, под этой листвой была часть от ствола дерева, спиленного или сломавшегося по какой-либо причине – от ветра ли, сильного до бури, или от сильного разряда молнии. Я поискал глазами, чтобы увидеть пенек от части этого ствола, но нет, пенька не увидел, но увидел то, чего и быть-то здесь не могло.
Это была метла, она лежала неподалеку, прислонившись к стволу одного из упавших здесь деревьев. Это была не совсем обычная метла. С одного края у нее был пучок светло-зеленых пластиковых прутьев, прижатых синей пластмассовой втулкой к черенку из толстой дубовой или осиновой ветки, а с другого края черенок метлы заканчивался обломанной развилкой сучьев. Эта развилка была немного обработана, топором или ножиком, и выглядела как набалдашник от трости. Что за чудо такое в лесу, - подумал я с удивлением, - кому и для чего понадобилось идти в чащу леса с этой метлой? Сколько не думал, ответа не было.
Оглядевшись вокруг, в паре метров от себя я увидел полиэтиленовый пакет, зацепившийся ручками за черные сухие сучья высокой осины. Подойдя к пакету и раскрыв его, я увидел в нем лишь страницу из рекламной газеты, на которой была обведена красным карандашом одна рекламка. Это было объявление от некоей потомственной ведьмы, готовой открыть всем желающим тайны их жизни, а также уберечь эту жизнь от порчи, сглазов и прочих неприятностей. Заодно можно было заказать амулеты для укрепления жизненных сил человека, ограждения его от злых глаз, чар и прочего-прочего. Ниже объявления было написано тем же красным карандашом: «К ней за тайной моей жизни». Фраза заканчивалась восклицательным знаком, тянущимся как стрелка к объявлению ведьмы.
Что за чертовщина? – подумалось мне уже на полном серьезе. Странная метла, страница с объявлением ведьмы, к которой, как было понятно из надписи под объявлением, собрался неизвестный человек. И все это в чаще осеннего леса, точно та ведьма прилетела сюда вместе с ищущим тайну своей жизни человеком. Зачем? Сюда, где быть может и ноги человека не будет до будущей весны? Для чего?
И страшная мысль пришла мне в голову. Я вернулся к продолговатому холмику, на который слетел наделивший меня вечными мудростями листик, еще раз поискал вокруг холмика глазами и снова не нашел пня дерева, которое могло бы иметь отношение, как мне показалось, к части ствола, покрытой листьями точно наволочкой из цветастой ткани. Тогда что это за холмик продолговатый в чаще леса? Что скрывается под цветастой наволочкой из листьев на этом холмике?...
Несколькими днями спустя, приехав по адресу, указанному в найденном в лесу объявлении, я спросил у женщины, представляющейся ведьмой:
- Скажите, а на чем вы передвигаетесь? На автомобиле или может быть, используете для этого более древнее, привязанное к образу ведьмы средство?
- Охотно вам отвечу, - услышал я. – Для бытовых надобностей у меня есть автомобиль, а по служебным делам я, конечно же, летаю на метле. Только не всякому это дано увидеть.
- А тех, кто приходит к вам, вы можете взять с собой в полет на метле?
- Нет, те, кого я сочту нужным взять в полет, летят на другой метле…
Казалось бы, разговор этот был не всерьез. Я пошутил, женщина подхватила шутку, но мне показалось, что в этой шутке была только доля шутки. И даже себе я не мог признаться, серьезно или нет после слов ведьмы мне представилось, что на той метле, что увидел я в чаще леса, мог прилететь человек, обратившийся к ведьме за тайной своей жизни. Вместе с ним на другой метле прилетела и ведьма. Но вернулась она одна, а на месте их прилета осталась лишь одна метла да продолговатый холмик невдалеке; там, знать, и открылась человеку, обратившегося к ведьме, тайна его жизни.
Тьфу ты, черт, подумается же такое! – выругался я про себя. Ведь я и представить себе не мог, к чему приведет этот шутейный поначалу разговор с ведьмой.
|
| 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
