Взрослая проза | Случилось это зимой. Жили мы тогда в старом бревенчатом двухэтажном доме барачного типа: огромная такая кухня на три хозяйки. У каждой семьи был там свой стол и, понятное дело, отдельно-персональная комната с мебелью и прочими причиндалами. Правда, газовых плит имелось в наличии только две, но мирились как-то, уступали друг другу. Дом стоял на крутом берегу Волги-матушки, и каждую весну нас заливало вешними водами, а зимой сугробы наметало по самые окна. В ту памятную ночь все мы готовились встречать Новый 198… год, и на кухне дым стоял коромыслом. Верховодила тетя Надя – маленькая бойкая женщина, истинный атаман в юбке. Была она раннего пенсионного возраста и только-только обменом переселилась сюда из соседнего Дома Коммуны. Так назывался барак вроде нашего, но с претензией на некоторые архитектурные излишества. Размещалось там раньше что-то вроде клуба, однако со временем комнаты вдоль длиннющего коридора заселили людьми, а удобства так и остались на улице. И вот ближе к Новому Году, как только сели мы за общий стол, во входную дверь постучали. Тихо так, несмело. На пороге стояла девчонка лет шести, с головой укутанная в серенький пуховый оренбургский платок, из-под которого выглядывало снизу обычное детское платьице и летние сандалии на босу ногу, доверху залепленные снегом. Мы так и ахнули! Тетя Надя, несмотря на разыгравшуюся пургу, тут же побежала в Дом Коммуны в свою старую комнату, чтобы как следует отругать обменщицу – мать приблудившегося ребёнка. Вернулась она ни с чем: – Спит пьяная, и мужик какой-то рядом. Оба – в стельку! Делать нечего, отогрели мы Снегурочку, посадили за новогодний праздничный стол перед телевизором, накормили. Она, как оказалось, еще и голодная была! Щечки у девчушки порозовели, глазки заблестели, ожила бедняжка, разговорилась: – К мамке опять какой-то дядька притопал, а меня в коридор выставили. Холодно там, вот я домой и пошла. Домой – это значит на старую квартиру, к нам. Туда, где они до обмена с матерью жили! Тетя Надя, разогретая рюмашкой белого, от возмущения хотела снова бежать к непутевой мамаше. Едва мы ее удержали. Зато на следующее утро она отвела душу – все, что накипело, высказала этой… не знаю даже, как её назвать, нет у меня таких слов! А Снегурочка, как с нашей легкой руки стали теперь звать девочку, оказалась общительной и весьма разговорчивой особой. Каждый считал своим долгом дать ей что-нибудь вкусненькое, приласкать, погладить по головке. В разговоре промелькнуло, что в новогоднюю ночь под бой курантов положено загадывать желания, которые, если уж очень сильно захотеть, то обязательно сбудутся. Спросили у девчушки: – А ты что для себя пожелаешь? Она задумалась немного, глазки потупила и сказала невесело, совсем не в тон разговору: – Я хочу, чтобы мамка у меня была… другая! – Какая другая? А эту куда денешь? – не унимался дотошный сосед. – Пусть будет она же, только непьющая, добрая!.. Все, кто услышал эти грустные слова, сразу приумолкли, и бутылку с водкой от Снегурочки убрали подальше… …Соседняя тюрьма – в просторечии ЗОНА – поставляла в наш город сидельцев – людей особой породы, воспитанных там, за колючей проволокой. Не признавали они человеческих мирских законов, а жили по своим – волчьим. Мужики были здоровые, крепкие – «синие», как их звали иногда за наколки на руках и мощных торсах. С ними-то и водила дружбу мать нашей Снегурочки. Судьба этой женщины сложилась так, что той же весной в пьяной драке зарезал её очередной ухажер. А девчонку забрала к себе родная бабушка. Вот и вышло, что сбылась мечта нашей Снегурочки о доброй маме… |
| История очень настоящая, живая, исполнена душевно и убедительно. Чувствуются и атмосфера, и трагедия. Немного сбилась последовательность в событиях. После слов «на следующее утро» читатель мысленно уже переносится в это утро, а потом и еще дальше, ведь: «А Снегурочка, как с нашей легкой руки стали теперь звать девочку, оказалась... Каждый считал своим долгом дать ей что-нибудь вкусненькое...» - все это воспринимается как развитие дальнейших (после утра) событий. И вдруг оказывается, что все еще новогодняя ночь. Автор лишь слегка забежал вперед и вернулся, но сбой произошел. Понравилось, как структурно этот небольшой текст разбит на смысловые эпизоды с помощью межстрочного пробела. Однако странно, что не отделен таким же образом последний абзац, данный в качестве эпилога. Судья Е.Валиева |
| Очень неплохое начало - так и ждёшь, что рассказ медленно польётся и перенесёт тебя в не такие уж (с точки зрения истории) далёкие времена, в наши 80-е, в забытую богом то ли деревушку, то ли сельцо на крутом берегу Волги-матушки, где, может, и по сей день "удобства во дворе" (не на улице, а именно "удобства во дворе", потому как это уже фразеологизм...), где живут люди, порой судьбой обиженные, но сохранившие в себе человеческое, а не звериное начало. Но автор сужает свой рассказ до определенной конкретики, когда дальнейший пересказ событий можно отнести к рубрике "А вот у нас ещё был случай...". Зло наказано, добро восторжествовало. Остался очень удачный образ девчушки Снегурочки в пуховом платке и сандалиях на босу ногу. Повторюсь - начало намного лиричнее всего остального повествования, в начале рассказа прочитывался авторский слог, чего не скажешь обо всей работе в целом. Удачи! Сулья Е.Кац |
| Звучит, как история в поезде или за столом, в качестве дополнения к похожей, пережитой слушателем или его знакомыми, или знакомыми знакомых. Жизнь бывает жестока, и Новогодняя ночь не всегда сказочно приятна. Можно писать сказки и правду, и боль, и относительное чудо - исполнение желания девочки - легко включить в список добрых дел старика Мороза. Рассказ соответствует теме конкурса и номинации, но хотелось бы видеть его целостным - в идеале в том стиле, с которого начато повествование. «Дом стоял на крутом берегу Волги-матушки, и каждую весну нас заливало вешними водами, а зимой сугробы наметало по самые окна. В ту памятную ночь все мы готовились встречать Новый…». Ритм первых строк мелодичен, красив, словно паутина в росяных каплях, настраивает на соответствующий текст, но автор разрушает очарование и переходит к упрощенному фольклорному жанру, меняя литературный язык на небрежную разговорную форму, словно на свадебное платье подвязывает передник в пятнах от борща и мясных блюд. В результате, как осадок после прочтения - легкое разочарование. Судья Ю.Штурмина. |
| Автор, молодчина, коротко, как тост, напомнил: за тех, кто... Правильный рассказ, в нужный момент. И очень хорошо изложено. Спасибо, как доброму другу! |
|
|