Милый друг мой, любезный Федор Иванович!
   
   Ох, и иссуровили тебя пески туркестанские! Никогда я не замечала за тобой желания свАриться, всегда жили мы с тобою на одном портале душа в душу и был ты у меня, сокол ясный, тих да ласков, покуда не повстречался тебе на пути Николай Бурмистров с депешею...
   И хочу я заверить тебя, а заодно и всех на пути твоем боевом встречающихся, что любые свары огорчают невыносимо мое сердце и от этого у меня в погребе аж огурчики соленые горькими делаются! Так что, милый друг, ежели не хочешь ты зимою горькими огурчиками закусывать победные чарочки за здравие Хитовых рыцарей, не гляди на бурмистровы красные революционные шаровары... В конце концов, я тебе и сама точь в точь такие же пошью, и начес сделаю вдвое гуще. Ты, главное, службу революционную правь, как следовает, да домой возвращайся жив-здоров да бел-румян...
   
   А дЕвица, что по-аглицки пишет, боевой устав ЧХА, конечно, нарушила. Однако, как нашептала мне бабка Сорочиха, таких иноязыких в нашем селе много, и языков бусурманских односельчане наши знают тоже превеликое количество, а боевой атаман, во многих боях победителем выходивший, на них смотрит с отеческим снисхождением. Ибо, свет мой, что русскому, аглицкого не понимающему, может сказать сия вирша? Ничего. А если простой односельчанин благодаря таким виршам и еще одним языком овладеет, то от этого только польза - можно смело засылать его на подмогу тебе, разлюбезный мой Федор Иванович, в боевое охранение нашей Родины...
   
   За сим откланиваюсь. Навеки ваша Катерина Матвеевна.

   Все никак не пойму, и чего вы друг с другом делите-то? Налицо пикировка, а мотивировка для нее покрыта мраком неизвестности.
   Еще сейчас и на меня разобидеться не хватает, до кучи...