Отношение к поэзии, конечно же, субъективно Отношение ко всему на свете субъективно (как Вы замечаете, лошади кушают овёс и солому, а Волга впадает в Каспийское море)
   
   Еще как! Свечи белых церквей, - говорите Вы, - штамп. Идем в Google (не истина в последней инстанции, но все же показатель), набиваем эти эти три слова в кавычках = 666 000 ссылок, из коих закавыченное выражение - лишь в ссылках на "Плотники" И. Лукшта. Yandex - тот отвечает на запрос точно: указывает встречаемость отдельных слов из словосочетания, после чего дает ссыслки на словосочетание - их 4: все 4 - на "Плотники" И. Лукшта. Штамп, говорите?
   Прочее не разбираю - той же степени доказательности.
   Чтобы "ком из горла вынимать", нужна не инструкция в стихотворении: "Ком из гор-ла - вы-ни-МАЙ!" - нужно этот ком ощутить. Это даётся только даром восприятия и прочтением стихотворения как ЦЕЛОСТНОСТИ. Вы же, как прозектор, сделали срезы замороженного тела, по ним пытаетесь найти - где же жизнь и, естественно, не находите. И ещё: все лучшие образцы поэзии построены не столько на структурных элементах, сколько на связях между ними. "Сдвиг сознания" определяется тем, что при тех же структурных элементах "связи остались, но направление их изменилось" (А. Вознесенский). Очень часто "сдвиг сознания" - это озарение осознания, чему "разбираемое" стихотворение как раз пример. Я не могу опровергнуть то, что стихотворение Вам не нравится - это Ваше субъективное мнение: имеете полное право на него, как я не имею права на него покушаться. но я не могу принять Ваши попытки объективировать это Ваше субъективное мнение - они, на мой взгляд, слабы и не доказательны, не содержат в себе ничего, кроме на разные лады повторяемого "Не ндра".
   Nothing personal - обмен мнениями.

   Не согласна с Вами, Феликс.
   Взялась было возражать Вам: по пунктам, аргументированно, с чувством, с толком, с расстановкой... А потом поняла - бесполезно. Например: объяснить "Теорию относительности" Энштейна Фене Тихобздеевой, всю жизнь проведшей в пьяном угаре, наивно. Во-первых, она ей просто не нужна. (Но, это с нашей точки зрения, субъективной). Во-вторых, зная , что "в мире всё относительно" - она уже считает себя знатоком сути данной теории. И попробуйте ей сказать, что это не так... Рискните остатками здоровья. Не убьёт, так покалечит точно. Я не провожу параллель между мифической Феней и Вами, а пытаюсь на этом примере донести до Вас мысль... Простенькую такую... Почти примитивную:
   Если у человека есть потолок, то головой он его не пробьёт. Разве что сменит "жилплощадь". Где ему будет куда расти. Хоть ввысь, хоть вширь. На выбор. А если он ещё и чувства подключит, и воображение... Цены ему не будет, данному товарищу.
   Ещё один "например": математическую формулу любви ищут давно, находят аналоги (вроде феромонов), а человек так и зависит от себя любимого. Без прививки извне обходится. В Ваших вычислениях много огрехов, Феликс. Отсюда и результат соответсвующий. Но, Вы не расстраивайтесь. Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Вы проделали большую работу. Но, ошиблись с направлением. Это дело поправимое.
   С искренним уважением,
   Ю.Ч.

   А вот отзыв о "Плотниках" Надежды Коган
   (перенесено с Открытого конкурса "Поэзия").
   Думаю, эта статья позволит-таки Феликсу взглянуть на работу Лукшта несколько по-иному:
   
   Эти стихи - из тех, к которым возвращаешься, когда душа изнемогает от пустоты и сомнений, когда в скороговорке суеты хочется чего-то вечного и настоящего. Это – сакральные стихи.
   Уже название – Плотники – адресует не только к ремеслу, но и к Новому Завету. Хочешь, не хочешь, а вспомнишь плотника Иосифа. В Священных книгах нет ни одного слова, написанного впустую. И если над колыбелью Спасителя склонился плотник, то склонимся и мы с вами перед теми, кто преобразует живую плоть деревьев в материальную основу жизни человека – его Дом.
   И оттолкнувшись от названия, мы входим в плотные, крепко сбитые стихи. Поначалу кажется, что неуклюже сбиты – не кружевная столярная работа.
   «Огурец да горбушка. Умыться студёной водой.
   Зычный крик пастухов, звон бичей, утром холод бодрящий.
   Репняки вдоль плетней, конский щавель да хрен вековой,
   И слышится хруст крепкого зеленого огурца, прямо с грядки, свежий бодрый хруст, звучащий по всей строфе, определяющий простоту и непритязательность деревенского быта: репняки, конский щавель, хрен…
   Мне, например, сразу вспомнились стихи незнаемого мной автора, которые в детстве читала мама:
   «Есть и овощ в огороде – хрен да луковица,
   Есть и медная посуда – крест да пуговица»
   И автор, словно тоже услышав те горькие строчки, добавляет:
   Что ни редьки, ни пыли дорожной, ни жизни не слаще».
   Строфа к строфе, словно бревнышко к бревнышку – от хруста и горечи, от пыли дорожной – к грядущему расставанию. Здесь каждую фразу хочется пережить опять и опять: «Обезлюдела даль», - значит, окончилось деловитое муравьиное движение на дальних полях, вот уже собрали урожай, скосили травы, ушли из-под осенних небес под крышу. Это не выписанная в любовных подробностях некрасовская деревня, здесь больше эха и простора, отстранения, о-странения. Уже пора в путь, вот и сквозит холодок, вот и церкви на холмах загорелись свечами. Последние штрихи, чтобы доделать, отойти и полюбоваться. Уже не своим. Уже принадлежащим миру, в котором
   
   Над осенним прудом шелестит остролистый камыш,
   Дерева осыпают листву под белёсой звездою.
   
   И вот тут уже, когда мастера отошли в сторону, остыли от каждодневной работы, построенный дом вторично вырастает в уме – осознанностью сотворенного, неспешным ростом от фундамента до крыши. И словно дом, вырастает перед нами стихотворение.
   Сознательно ли автор меняет самый строй своей речи: от обычной, земной, чуть грубоватой – к былинной, распевной, метафоричной и древней речи волхвов и сказителей. И весна волоока. И леса – не строят, не приколачивают – городят. И воздевают к небесам топоры рабы и жрецы. Потому что ритуал. Потому что – действо. И глаголы в этом действе обретают свое древнее содержание: щепа извергается из тела дерева, и щебечут фуганки, и проступают проемы дверей – вершится магия воплощения… И хвойное тело, материя, женская ипостась, принимает в себя формирующую силу мужского натиска. И вдруг оказывается, что строится не просто дом, а корабль. Оттого ли, что доски упруго ходят под ногами? Оттого ли, что поля волнуются зелено-золотым морем? Оттого ли, что мастера рыбами ныряют в звездные небеса темных прудов?… Оттого ли, что вдруг вынырнул из подсознания карнавальный Корабль Дураков Иеронима Босха?
   Но населяют этот корабль не европейские дураки и уродцы эпохи карнавала, а чудаки-мастера. Они, словно арки небесного свода, возводят над собой шатры стропил. И метафора растет – от Дома к Кораблю, от Корабля к Миру, воплощенному заново вот этими темными мозолистыми руками.
   А вот и кульминация стихотворения: вбирающая в себя и язык мастеров, и речь сказителя, складывающая их в авторскую, мирообразующую метафору:
   И плывём в облаках, как скрипучий Корабль Чудаков,
   В небе птицы летят, плещут радуги, блещут зарницы,
   А по тропам бегут среди ив, по бархоткам лугов
   Ребятишки и псы, задирая весёлые лица…
   
   Это ведь не только Дом и Корабль плывут в облаках, это вся земля – иже с ним, и мы наклоняемся глядя в лица детей и зверей, и сами смотрим снизу вверх на самих себя, превзошедших и создающих!
   
   И – отстранение в последней строфе. Словно сын прижался к плечу, а отец взял его за плечи, заглянул в лицо – ну, пойду! И легкая запинка:
   «Ну, прощай, Дом». И дверь притворить,
   Навсегда унося на губах этот запах смолистый»
   
   Написано стихотворение анапестом, в античности почитаемом стремительным, у Н.А. Некрасова ставшим рассудительным и мерным..
   Но в этих стихах анапест снова обретает свою вдохновенную стремительность, свою античную первозданность:
   «птицы летят, плещут радуги, блещут зарницы».
   Вообще в этом стихотворении все первозданно и даже искусная звукопись представляется не ухищрениями автора, а свойством речи, строфы, стиха:
   
   «Щебетали фуганки свои шебутные напевы,
   
   В пересверках стамес проcтупали проёмы дверей»
   Если бы мне пришлось, как в «Хромой судьбе» у А.и Б. Стругацких, определить вероятное количество читателей этого стихотворения, я бы поставила высшую возможную цифру, потому что такие стихи надо читать и перечитывать во всех поколениях. В них основы нашего бытия, в них крылья наших душ, в них единение и осознания Человека и Мира….

   Феликс, я Вас обидела?

   Определить стихо одним словом - русизм. Причем наивно-настальгическ­ий.­ Но русским духом здесь не пахнет. Ибо действительно - компиляция и вторичность восприятия.
   Почему именно такое стихотворение было номинировано - понятно. Непонятно другое - неужели не было ничего лучше в том же роде? Если не было, приходится лишь скорбеть об уровне нынешней русской поэзии вообще и порталовских авторов в частности.

   Точно. "Балалайка" как слово, и даже как умение играть еще не признак духа.