Они шагали рядом молча, брат и сестра, оба насупив брови. Неизвестность мучила их, поэтому оказалось вдвойне радостно и вместе с тем, волнительно узнать о возможности встречи с отцом.

 

Дорога предстояла долгая, одним днем тут не обойтись. Толика решено было оставить дома, надо же было кому-то приглядывать за хозяйством. Да и бабушка сильно сдала за это время, убиваясь о загубленной жизни любимого сына. Почти всё время она проводила в постели. Излюбленное занятие -просмотр фильмов и чтение книг уже нисколько не привлекали её внимания. Казалось, жизнь медленно покидает это, некогда сильное и властное тело. Поэтому, оставлять одну её было никак нельзя.

 

-Ба-аб! Ты ела сегодня? -тихо окликивает её Галька, подняв голову над учебником.

В ответ лишь шумный старческий вздох.

-Не хо-отца…- только через некоторое время вяло отзывается бабушка. -Пора мне в дорогу собираться…и дед и Нинушка уж заждались мине…

Гальке невмочь слушать такое, она убегает в свою комнату, плюхается на диван и начинает горько плакать, уткнувшись в колени.

-А что, если и бабушки не станет? Как жить тогда? А папка узнает и затоскует…

-Вон, когда тетя Нина умерла, как все переживали.

 

Папиной сестры, тети Нины, не стало несколько лет назад. И бабушка с папой ездили ее хоронить в соседнюю область, районный промышленный городок.

Обратно вернулись спустя несколько дней, с Галькиным двоюродным братом Игорем, ровесником Толика.

-За гробом на подушке несли её медали…-частенько вспоминали дома о заслугах родного человека.

 

Папина сестра тетя Нина, она же и Нина Егоровна, фронтовичка, скончалась рано от перенесенных ран и болезней. Статная дородная женщина, ей едва исполнилось 37 лет. Легкие дали себя знать. Ну а как иначе? Девчонки сутками лежали в снегу, на морозе. Какой организм выдержит? И всё же ей удалось выйти замуж и благополучно родить двух сыновей.

 

Часто их фронтовые пути пересекались с Егором Ивановичем- отцом и дедом Гальки. К сожалению, мало чего осталось в её памяти. Образ деда нечеткой дымкой всплывёт иной раз перед глазами, но очень расплывчато. А вот его старческий голос бывает и прорежет воздух, да так явственно, будто он находится где-то неподалеку. И тогда Галька крутит головой, пытаясь отыскать присутствие деда.

 

-Деда, а расскажи про войну!-просят, обступив, внуки.

-А что про неё рассказывать? Война как война…-отмахивается от них дед. Не любил вспоминать, а уж тем более рассказывать о пережитом. А зря, ведь мало что известно про его заслуги. Порой отшучивался:

-Я в госпиталь угодил! Аппендицит.

-А что это такое? -приставала настырная Галька.

-А это операция такая.

-И тебе делали такую операцию?

-А как же!

-Ну расскажи, дед! -снова уговаривают обступившие внуки.

-А чего тут рассказывать-то? Напоили водкой, разрезали живот, вынули аппендицит, а заместо него засунули мне в живот соломы, да и зашили…-отшучивался дед.

-Вы мне лучше про тачанку спойте! -в свою очередь просит дед хохочущую над его рассказом детвору.

 

Мальчишки, будто того и ждали, вмиг переворачивают табуретки, сделанные умелыми руками деда и забираются внутрь импровизированной тачанки.

Галька нисколько не уступает братьям-куда они, туда и она. Усевшись, затягивают:

-Ээ-эх! Тачанка да раста-а-ачанка, все четыре колеса…