Конкурс в честь Всемирного Дня поэзии
Это просто – писать стихи?











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Всемирный День Писателя и
Приключения кота Рыжика.
Форум книги коллективного сочинительства"
Иллюстрация к легендам о случайных находках на чердаках
Буфет. Истории
за нашим столом
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ЗЕМЛИ
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Наши судьи-эксперты
Алла Райц
Документы эксперта
Многоэтажка, шампанское и лейтенант
Наши судьи-эксперты
Людмила Рогочая
Документы эксперта
Дети света
Наши судьи-эксперты
Вячеслав Дворников
Документы эксперта
Все по-прежнему
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты
Визуальные новеллы
.
Произведение
Жанр: РоманАвтор: Сергей Александров
Объем: 17176 [ символов ]
ПРОХОДИМЦЫ (Часть 1, глава 2)
Идёшь – иди и не оглядывайся.
Уходишь – оставь дверь закрытой.
(второе правило)
 
Одиночка в Первом Исправдоме – место, совсем не поражающее своих постояльцев хоть каким бы то ни было комфортом. Узкие деревянные нары, в одном углу – стол и табурет, намертво присобаченные к холодному каменному полу. В противоположном углу – ведро с обязанностями «параши». Тусклая лампочка, забранная проволочной сеткой под высоченным потолком. Железная дверь со смотровой щелью и с запертым лотком. Некрашеные стены никогда не просыхают от влаги, почти видимо струящейся от крохотного решетчатого оконца вместе с ноябрьским дыханием близкой Невы на сырой пол узилища...
- Арестованный, на выход! – зубовным скрежетом лязгает полупудовая задвижка, дверь отворяется, и в распахнутом светлеющем проёме прорисовываются – как из тумана – фигуры конвойного с винтовкой и надзирателя со взведенным в руке наганом.
Лёнька усмехается коростой разбитых при задержании губ. От стены коридора до противоположной стены в камере с оконцем, слепо глядящим в уже темнеющее хмурое небо, еле-еле набегает три метра. Мало. И коридор сам короток – до поворота всего метров двенадцать с половиной. Его всегда до поворота водят. Потом – по лестницам. Потом – совсем маленький коридорчик с тупиком. В тупике – комнатка следователя…
- По сторонам не глядеть! Глаза – в пол! Вперёд! – Кожаная тужурка надзирателя маячит впереди. Сзади в спину почти упирается винтовочный ствол.
«Может, вызнали про Агриппину? – в который раз мелькает в Лёнькиной голове. – Вот и водят по закуткам… Неет, не может того быть. Но, всё одно – надо срочно что-то придумывать. Завтра – суд. А потом – всё… Думай, дурная моя голова, думай, думай…»
 
… С бабкой Груней Лёнька познакомился случайно, ещё работая в Питерском ВЧК – после перевода из Пскова... У бабки бандиты при налёте на хозяйский дом «походя» зарезали сына-дворника, и дочку его трёхлетнюю хотели уложить парой выстрелов. Да что-то промахнулись. Пуля только клок кожи с волосёнками с детской головки сняла. А другая – вообще высоко отчего-то ушла… На выстрелы дворник с проходившими мимо солдатиками набежали. Скрутили убивцев... А бабка в том доме буржуйском подрабатывала поломойщицей, и заодно жила там же – у сына в дворницкой, вместе с сыновей дочкой. Невестка вот уж год как преставилась от тифа, так баба Груня и была этой пигалице и за бабку, и за мамку… Буквально за полчаса до нападения Агриппина ушла в захиревшую харчевню при «Демутовом трактире», что на Большой Конюшенной рядом со знаменитым рестораном «Медведь». В харчевне, да иногда и в самом «Демутовом трактире» она за гроши и объедки прибиралась, да и посуду мыть помогала…
И вот, сидя у Лёньки в каморке-допросной, бабка Агриппина рассказала – как, наверное, никому ещё не рассказывала – про всю свою жизнь горемычную… Лёнька таких – и похожих на эту – историй за полгода работы в ЧК наслушался выше крыши. Но – тронула чем-то его эта бабка. Может – вспомнил умерших от голода в 20-м году в Тихвине своих родителей… А, может, оттого, что всей душою ненавидел тех, кто обижал беззащитных и бедных людей; наверное, потому его в ЧК и послали работать... В общем – отпустил он её. Внучку бабкину из Обуховской больницы через пару дней принёс в дворницкую… И деньжат подкинул – сколько выгреб из служебного сейфа, столько и дал. Насильно распихал по карманам куцей драной шубейки – пусть хоть кроха не голодает…
И потом не раз ещё, заглядывая в полуподвальную харчевню при гремевшем когда-то на весь Питер трактире, усаживал к себе за стол бедную, полоумную от навалившегося горя забот, бабку и кормил её, выслушивая с великим терпением все её жалобы на жизнь и на судьбу…
 
Конец января 1922 года по сравнению с его серединой выдался и не таким уж и морозным.
В «Харчевне при Демуте» по случаю начала дня народу совсем и не было. Только совсем уж пьяненький матросик в изгвазданном мазутом бушлатике, сидя в тускло освещённом углу перед почти уж пустым водочным полуштофом, что-то громким шепотом доказывал своей тени, гигантским размытым пауком елозившей по стене с выцветшими засаленными обоями. Да сутулый жилистый хозяин заведения Кондратий лениво протирал ещё чистым полотенцем пару пивных кружек с давно уж отколотыми ручками. Да сопел, кемаря на своей табуреточке возле стойки, мальчишка-половой, привалившись боком к отопительной трубе...
Лёнька стряхнул с фуражки редкую снежную труху, передёрнул плечами, разгоняя по успевшему слегка подостыть телу кровь, и, кивнув с порога Кондрату: «Мне как обычно», прошел на своё любимое место – в самую глубину зала, за колонну, рядом с которой стоял уж давно не работающий граммофон с помятой и слегка облезшей жёлтой трубою.
Через пару минут степенно подошёл сам Кондратий, неся на подносе исходящую дрожащим паром миску со вчерашним борщом, пару горбушек слегка черствого чёрного хлеба и запотевшую косушку, накрытую синеватой рюмочкой.
- Леонид Иваныч, вот, пожалте-с, - обмахнув столешницу всё тем же протирочным полотенцем, хозяин харчевни расставил перед Лёнькой принесённое. – Что ещё изволите-с?
- Да ладно тебе прогибаться-то, Кондрат. Присядь лучше рядышком-то… Тут такое дело… Хм-м. Надоела мне, понимаш, Чрезвычайка, ушёл я из неё. Во как. И ведь теперь я как бы вровень с тобой. И никакой не начальник. Никому. Тока себе…
И, взглянув на вытянувшееся лицо пожилого мужчины, в глазах которого явно читалось сожаление пополам с облегчением и недоверием, хмыкнул. И добавил, отламывая кусочек хлеба от краюхи:
- Да не боись ты. При деньгах я – расплачусь за твои яства. Что встал? Присаживайся…
Кондрат вздохнул, уже без подобострастия, придвинув соседний табурет, присел на него и, кашлянув для приличия в кулак, спросил с деланным равнодушием, скорее угадывая, чем утверждая:
- А за что попёрли-то?
- За что, за что!.. Было б за что – к стенке сразу. – Лёнька черпанул из тарелки густоту, подул, отправил в рот, прожевал молча. Вздохнул. – У нас ведь, знаешь – слыхал, небось – с этим строго… И – быстро… А тут – хренушки! Кадры им, видите ли, совсем другие теперь требуются. Профессиональные. С гуманизьмом. Во! – Лёнька поднял ложку как восклицательный знак. Потом опять вздохнул, наклонился над тарелкой. Съел пару ложек. Помолчал мрачно…
- Ниччё! Мы ещё повоюем, пулемёт им в задницу! Развели буржуев, понимаешь, жалеют кровососов…Стока людей хороших, революционно сознательных – и пинка под зад! Политика такая. А я на такую «политику» в 19-ом с братишками сколько пуль извёл! А щас, вишь, они, буржуи эти самые недорезанные, государству надобны… А мы – не надобны. Политика! Их давить надо! Давить!.. Эх…
Даа… Я – тоже вот… - неизвестно о чём сказал Кондрат. И стукнул кулаком по столешнице.
Дальше сидели молча.
Уже потом, разобравшись с косушкой, и потягивая неспеша принесённый Кондратом густой заваристый чай с двумя кусками колотого серого сахара на блюдце, словно отвечая на невысказанный вопрос, Лёнька чуть слышно спросил:
- По старой памяти – конуру какую-нить наверху не выделишь, а? Из общаги не сёдня-завтра попрут, так что, ежели пособишь, в долгу не останусь…
- Какие долги, Леонид Иваныч! – картинно всплеснул руками Кондратий. И встав, зачастил, прихлопывая полотенцем себе по шее:
- Мы завсегда, со всей душою! Сёдни вечером изволите и заселить. Выделю наилучшую – в самом конце коридору! Чтоб соседи, значица, не беспокоили… Семнадцатый нумер. От сердца отрываю – как для своих родителев! Я насчёт энтих нумеров давно уж с хозяином «Демута» всё обговорил... – И, уже почти отойдя от стола, повернулся в полоборота к Лёньке и добавил, – Да, надысь Агриппина Иванна – баба Груня – вас чёй-то спрашивала. Ну, вечером, небось, опять придёт… А насчёт оплаты – эт вопрос мы разрешим, разрешим. Так что – всё будет как в кассе…
 
Вечером того же дня в филёнчатую облезшую дверку одной из тесных комнатушек, получившихся от разгороженных фанерой и необъятными комодами бывших постояльских номеров «Демута», постучали. И тот час же голос Сеньки – мальчишки-полового – предупреждая вопрос «Кто?», зачастил:
- Леонид Иваныч, эт я, Сенька. Батяня просил передать, что поломойщица пришла. Бабушка Агриппина… Вам как лучше – спуститься к нам, или чтобы она к Вам поднялась?
- Пущай подымется. А то народу в зале, небось, уж навалило. И чаю принеси в самоварчике полуведёрном. И два стакана. С рафинадом и сухарями. На вот. – Дверь приоткрылась, и в Сенькину ладонь впихнули две мятые ассигнации… - И чтоб я тебя не видел и не слышал, ясно?..
 
Поломойщицу Агриппину Болеславовну Дырову, 65-ти лет от роду, уроженку села Сумаковице – Плевна, Болгария, в харчевне при «Трактире Демута», равно как и в других трактирах и гостиницах Питера, больше не видели…
Через полтора года, при проведении следственных мероприятий по «Делу о банде Леонида Пантёлкина» хозяин харчевни Кондратий Филимонович Красильников (51 года от роду, бобыль, уроженец города Тулы), и половой Семён Кондратьевич Красильников (16 лет от роду, не женат, уроженец города Полтавы), при допросе клялись и божились, что после того, как поломойщица баба Груня поднялась в «номер 17», она оттуда не выходила. Тело поломойщицы, равно как и её одежда, а так же следы насилия или кровопролития проведённый в вышеупомянутом номере самым тщательным образом обыск не обнаружил…
 
- Лёнька, помру я сёдни. Чую – помру… Сердце совсем одряхлело – аж вздохнуть больно. Не, не надо меня, бабку старую, жалеть. Пожила уж. Всякого видала – и хорошего, и плохого… Оттого и просьба у меня к тебе – Анастасию мою, внучку единственную, сбереги от лихого и от дурного…
Бывший чекист от такого – безо всяких предисловий – заявления даже вскочил со стула.
- Бабка, ты чё, совсем? Чё я, поп тебе – отпевать щас стану да исповедывать? Тут же не богадельня. И не надо мне здесь кончину свою устраивать! Тебе в церкву надо!.. Да и дитё приплела, на шею вешаешь! Как же – сберегу… Не умею беречь я!.. Да, может, сам я лихой и дурной, а? Недаром ведь в Чрезвычайке работал… А щас – вообще…
- Лёнь, грех это – на себя наговаривать. Эт снаружи ты такой весь грозный, тёмный и хмурый, да и со смертушкой рано для своих годков поручкался. Но изнутря – весь светишься. Мне эт видно – я вона скока прожила… Чё скачешь вокруг стола. Садись давай. Вдвоём покумекаем…
- Покумекаем!.. Ну, и чё мне с твоей сиротой делать? В этой конуре трёхлетнюю соплюшку держать? У самого – ни кола-ни двора! И тута я – на птичьих правах… Батюшке с матушкой бы в Тихвин – да нет уж их… Даже не я – чужие люди схоронили. А я только через месяц на могилки-то их и смог приехать… Вот так вот… А тут – и ты помирать удумала… Тоже, значит, бросаешь… И-иих выыы!..
- Поплачь, Лёнь, поплачь, миленький – полегшает… И не стесняйся при бабке старой – чё светлых слёз стесняться-то?.. Слёзы – они сердце очищают и душу к Богу приближают… А ещё я тебе скажу что-то. Даже Феденьке, сынку моему убитому, я того не говорила… Тока ты преждя слёзы-то вытри, на тряпицу вот… А теперь слухай сюды – и молчи, пока бабка старая говорить будет. А то – плохо будет. И тебе, и мине…
Бабка Агриппина плеснула себе в стакан чаю, взяла кусочек сахару и, пососав его почти что беззубым ртом, отложила на блюдце. Вздохнула, мелко перекрестилась на пустой угол и повернула к Лёньке своё лицо с просветлевшими и оттого сделавшимися вдруг огромными глазами.
 
- Я, Лёнь, бабка не простая. Я – из Проходимцев… Не-е, не о тех думаешь: они так – шелуха человеческая. А через ту шелуху и нас плохо поминают. А ведь Мы – Мы многое что можем. Правда – не для себя – для других… И я вот хочу, чтоб ты тоже – мог. Я хочу своё – тебе передать. Не всё – половину только. Вторую я в Анастасию вложила. Она пока крохотная, ничего не понимает – потому и не может попользоваться даром энтим. А вот тебе я скажу – как и что…
Мне это мой покойный батюшка передал – чтоб турок поганый меня снасильничать не смог…
Не перебивай бабку! Молчи!
Запомни. Главное – шаги и двери. Иди спиной к не тобой – запомни – не тобой! открытой двери. Сам дверь можешь только закрывать за собой, стоя лицом к ней. Иначе больше не выйдешь никуда…
Хочешь во вчера уйти – спиной на запад. Хочешь – в завтрева – на восток повертись спиною. Оглядываться – упаси боже. Даже – ежели покличет кто. Или прикажет там – ни-и-и, нельзя ни в коем разе. На скока дней выход хочешь – столько десятков шагов сделай… Самое маленькое – десять шагов – эт, значит, на сутки вперёд иль назад… Шаги – любые, короткие али широкие, хошь - приставные. Но одинаковы штоб, понял?
Но – как я уж тебе сказала, только половину своего уменья тебе отдала. Уж извиняй меня, старую… Так что во вчерашний али в завтрашний дни лучше тебе не соваться без крайней на то нужды: силы жизненные эти шаги высосут из тебя – и опомнится не успеешь, как растаешь… Так что, милай, эт у тебя на самый крайний случай – ежели прижмёт очень, что и не вздохнуть…
Теперь – основные шаги. Запоминай внимательно! Не игрушки тебе даю, а умение, что посурьёзней и пострашнее твово нагана и твоей ВЧКи.
Ежели на север спиной пойдёшь – останешься в сегодня, но – в другое место придёшь. Какое припомнишь, представишь – в то и попадёшь. Хоть – на луну! Главное – чтоб в том месте дверь была заперта. Я всегда в комод хозяина, у которого прибиралась раньше, входила – его редко отпирали. Иногда – в один из склепов на Благовещенском кладбище. Заранее выбирала – который уже никто давно не посещает…
Ходить на север следует на цыпочках – не на всю ступню вставать, только на носки. Шагов считать не треба – главное, чтоб за спиной до двери прямая свободная линия была метров на пятнадцать. Можно даже по воздуху или по воде. Не боись – не потопнешь. И в голове всегда держи ту дверь, в которую войти собираешься. Как картинку вообрази – и цепко держи… И не боись, что кто заметит. Ежели в голове всё вообразишь хорошо – тенью станешь, дымкою. Никто и не увидит. Во как…Да, и дверь за собою закрыть не забывай. Никогда не забывай, понял?
На юг – самое трудное. На него не ходят – в него прыгают. Тоже спиною. Можно с балкона какого или из окна… Или – со скалы... И дверь в пути не нужна. Но высота та же, что и длина на север – не менее пятнадцати метров… Когда на юг вертаешься – попадаешь в то место, где был три часа назад того же дня. Так что оказаться можешь – где угодно. И в реке, и под конкой. Ежели не помнишь – где тричаса до того был. Так что – с югом поосторожнее… Сама я раза два югом-то и попользовалось. Страшно всё-таки.
Всё запомнил? И самое важное – никому в том не открывайся без нужды... И ещё – когда во вчера или в завтрева идёшь – чтоб рядом никого не было, кто мог бы путь пересечь. Иначе беда. Уйдёшь насовсем. В Последнюю Дверь…
С собой можно кого хошь провести. За руку возьми – и веди. Тока – как я уж сказала – молча. А попутчик – тот может хош говорить, хош – песни горланить. Всё одно – пройдёт через дверь – память ему отшибёт напрочь о том. Будто и не было ничего…
И ещё – между переходами передышку делай. Хотя бы полмесяца-месяц. А лучше – два. Иначе – высосут из тебя Двери все соки, все твои силы. И – где-нибудь застрянешь: в стене там кирпичной или в дереве…
Вообще – чем дальше переход – в особенности на запад или на восток – не на один или два дня, а на неделю или месяц, или, даже, год, тем больше нужен перерыв. То же – и по дальности… Я на так далеко – на полгода – всего раз ходила. Как только оправилась от туретчины. Батюшку свово хотела спасти – из того сарая, где его с перебитыми ногами оставила. Да не вышло вот. Нельзя нам для себя благо делать. Правило есть такое... Так вот, потом чуть богу душу не отдала, силы года четыре копила. Поэтому – береги себя и силы свои рассчитывай… Веди счёт своим выходам – и помни тот счёт лучше, чем «Отче наш»!
А вот как узнать – можно уже выход делать али нет – тебе сам твой организм подскажет… Ты к нему прислушивайся.
И – напоследок. Ходить надо всегда со светлой душою. Без всяких там мыслей плохих, чтоб на сердце злобы не было. И – главное: без всякой личной для себя корысти. Единственно – от собственной смерти можно. Но – один раз только! Иначе – худо будет. Догонит смертушка тебя. И не только тебе, но и близких твоих, и друзей-товарищей… И ту же Настюху мою – ведь теперь она с тобою связана покрепче любого родства. Так-то вот…
Ну, ладно, а сейчас – дай-ка мне чаю твово стаканчик… Всё, засиделась я у тебя. Пора уж мне... Про Настёну мою не забудь. Она в дворницкой сейчас. Одна с куклой тряпичной играется. Совсем самостоятельная да молчаливая – даром что соплюшка трёхлетняя…
Ну, с богом! Береги и себя, и её… Подрастёт – научи. Ну, и расскажи ей когда-нибудь про меня-то... А теперь – смотри!
Бабка Агриппина налила в свою крохотную сморщенную ладошку из стакана уже остывшего чаю, и поднесла маленькую лужицу коричневатой водицы прямо к застывшему вдруг Лёнькиному лицу…
 
Сенька отлип глазом от давно уж проверченного незаметного отверстьица в стенке соседней с Пантелеевым комнаты, и задерживая сколько можно дыхание, мелкими шажками осторожно засеменил к выходу из пустого номера… И только очутившись внизу, у себя на шатучей табуреточке около толстой трубы отопления, позволил перевести дух…
Но картина превратившейся в радужную дымку бабы Груни всё ещё стояла у него перед глазами.
И ещё почему-то очень хотелось плакать...
И Сенька, уткнув лицо в полотенце, заплакал.
Дата публикации: 10.03.2017 15:26
Предыдущее: ПРОХОДИМЦЫ (Часть 1, глава 1)Следующее: ПРОХОДИМЦЫ (Часть 1, глава 3)

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Наши судьи-эксперты
Галина Пиастро
Документы эксперта
Магик
Наши судьи-эксперты
Николай Кузнецов
Документы эксперта
Кот Димы Рогова
Наши судьи-эксперты
Виктория Соловьева
Документы эксперта
Не чудо
Наши эксперты -
судьи Литературных
конкурсов
Алла Райц
Людмила Рогочая
Галина Пиастро
Вячеслав Дворников
Николай Кузнецов
Виктория Соловьёва
Людмила Царюк (Семёнова)
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта