БЕЗ ТЕБЯ

 

Она слышала удары собственного сердца, раскатистой рябью, дрогнули стены. Его голос. Его шепот. Она пытался избавиться от него наушниками, не помогло. Она резала в голове вены криками, они лопались как струны. Становилось немного легче. Тяжело невыносимо, но когда от потери сил падаешь, когда нет сил даже кричать, боль становится эхом, отзвуком. Нет даже сил вытирать слёзы. Просто сидишь или лежишь, а может, даже идёшь куда-то, но внутреннее «Я» просто валяется без сил, как кулёк с собранными жухлыми листьями на обочине. Она всё думала, где он? Там, где искрящая пыльца нимбов медленно опускается на него, на охотно подставленное лицо, где ей его не услышать?! Все говорят, что он слышит её оттуда, но она не верила. Она хотела верить, что он в том месте, о котором всегда мечтал, мхом покрытые леса, немного тумана, качающаяся лодка у деревянной, потемневшей, пристани, немного сырости, мягкая поступь ног. Ей хотелось верить, что он там. Стоит, закрыв глаза, подставив лицо искоркам-пушинкам. Но оттуда не возвращаются. Там не слышат. Оттуда не возвращаются.

Она тяжело задышала, остановилась посреди тротуара, положила руки на живот. Вдох, ещё один. Она тяжело задышала, остановилась посреди тротуара, положила руки на живот. Вдох, ещё один. Его образ появился так отчётливо. Вдох ещё глубже. Глаза наполнились слезами. ВДОХ. Ноги стали такими далёкими и беспомощными. Она взмахнула левой рукой, ища опору, правой обхватила живот, стараясь защитить. Слёзы уже было не оставить. Всё вдруг стало таким ясным. Разум отказывающийся принимать правду. Захотелось закричать, прямо сейчас. Она даже не замечала людей подбегающих к ней. Перед глазами стоял лишь его образ. Все минуты, проведённые с ним, словно кто-то наматывал её воспоминания в ком и пустил с горы. Каждый миг, поцелуй, взгляд который он остановил на ней, когда она выходила из ванной, как он подавал ей руку, подхватывал на руки в порыве чувств. Она не могла остановить этот ком катящийся с горы, а он всё убыстрялся и УБЫСТРЯЛСЯ несясь вниз. Она знала, что достигнув дна, он разобьётся, и как ей это вынести она не знала. А началось всё с того, что она забыла наушники…

 

***

 

Снова его голос. Забыла наушники! День будет мучительный. А может, она специально их забыла? Ведь она начинает забывать его голос. Вагон метро переполнен. Сколько раз, в сумерках, дома, не обращая внимания

на внешний мир, телефон, представив, что при касании дотронется до его тела, вытягивала руку и та проваливалась в пустоту. Открыла его фотографии, видео в телефоне. Гладила экран. Смахивала слёзы мешавшие смотреть на него. Его глаза улыбались какими-то невидимыми искринками, которые видела только она, которые были только для неё. Даже на тех, где казалось он, был печален или сердит. За каждой фотографией и записью была их история, их дни, события. Иногда она бросала телефон в злобном бессилии, иногда прижимала телефон к груди и просто отдавалась горьким слезам. А бывало и так, что закрыла глаза, выгнула руку, чтобы не промахнуться и полосонула по запястью острой мыслью.

И вот сегодня она забыла наушники. Даже сквозь Green day она слышала его голос, но мелодия немного перебивала и не позволяла сорваться. Его голос не пропал. Он всё тот же, что и раньше – нежный, с хрипотцой и родной. Ну почему так произошло?! Такое чувство, словно опоздала на теплоход, всего на несколько минут. Она стоит перед ней, но сходни уже убраны и на борт уже не попасть. Можно протянуть руку к нему, он так близко и чувство обиды, беспомощности терзает. Видно его прямо перед собой, невероятно красивый. И на этом теплоходе он. Она знает это. Понимание, что на нём было бы потрясающе, но он уже не досягаем. Все мечты, всё, что она жаждала, всё медленно удаляется. Остаётся лишь боль. И билет, который ей выдали, но воспользоваться не дали. Его нет рядом. Все эти люди вокруг смеются и не подозревают, что она так несчастна из-за того, что его нет, и она ненавидит их за это. Вчера вечером она отчаянно искала видеозапись с ним, которую прятала от себя. В тот день она убрала всё о нём напоминающее. Она боялась, что мысли о запястье когда-нибудь станут навязчивы. И вот теперь эта видеозапись. Он почему-то грустный. Тогда она этого не замечала. А сейчас в глазах, он словно знал, что произойдёт скоро. Пусть запись стирается слезами, мутнеет, но ожидаемое чувство, зажавшее грудь в тиски возникло мгновенно. «Я увижу тебя в аэропорту, уже завтра» - последние его слова. Они эхом раздаются в голове раз за разом, как тогда в телефонной трубке. Он ворвался в её жизнь без стука. Растрепал её волосы и мысли. Она так хохотала, прыгая на кровати в его футболке, когда он приезжал в последний раз. «Представляешь, что думают соседи снизу, о нас?» - кричала она сквозь смех, подпрыгнув. Он просто улыбался, глядя на неё. Шифоновые шторы, на открытом окне, исполняли гибкий стриптиз, при десятках, разномастных свечей. Вытягиваясь, шепча, томно, тонким ветром, разными голосами, раскидывая пригоршни мурашек на тело. Его поцелуй был таким осторожным, словно боялся обжечься о её губы. Касания пальцев напоминали высокие звуки клавиш пианино, звучавшие одиноко, горячо и нежно. Он ворвался в её тело, сорвав с её губ стон. Её тело, мерцавшее в свете огоньков свечей, прикрытое жжением влечения, пронзившись, прижимая спину. Его движения, навстречу её телу, были легки,

словно ветер гнал рябь воды. Они вспыхнули брызгами неги одновременно и обессилено. Комната наполнилась разноцветным прибоем, вынудив, задыхаясь, хватать воздух ртом. Очертания её лица, тела, в темноте ночи, постепенно размывались дремотой. Он силился изо всех сил не уснуть, как можно дольше, пытался ловить каждую минуту её присутствия. Словно пытался насытиться ею, как верблюд набивает горбы, перед разлукой с водой. Обнял её крепче...

Распахнув шторы, глубоко вдохнув солнечное утро, чувствуешь всей кожей, как жизнь втекает в каждую твою клетку. Впервые за долгие годы, не заставляешь себя улыбаться - улыбка настоящая. Впервые за долгое время, ни для кого-то, впервые она улыбалась сама себе. Впервые она не думала – а вдруг, а если, а почему? Она просто Жила! Впервые сомнения растворились, отступили. Она не боится больше. Она просто верит. Поэтому впервые рада утру. Впервые верит, что проснулась сегодня, не зря и день не пройдёт, лишь бы прошёл. Она тихонько лежала, ещё сонная, волосы раскиданы на подушке, губы слегка улыбаются, а глаза полузакрытые наблюдают за ним. И она знает, впервые за многие годы, она Живёт. Впервые за многие годы, не торопит утро. Они почти не говорят, просто смотрят и понимают причину. Он, опираясь о подоконник, она, закинув одну ногу поверх одеяла, положив одну руку под подушку, ладонь под щёку. И в этот момент в груди обоих, стучит одно сердце. Одно для двоих… одно под её сердцем… маленькое, ещё едва умеющее биться, оно учится этому всего несколько недель, но оно уже бьётся, чтобы бились их сердца. Но об этом ещё никто не знает, даже они. Его мысли были лишь о ней. Все последние семь месяцев. «Твоё нагое тело. Твоя кожа. Твой запах. Ровное дыхание, говорившее о сне.

Как дать тебе понять, что с тобой всё по-другому? Как показать размер моих чувств? Вырезать себе сердце? Отрезать завтрашний и последующие дни без тебя?! Остаться сейчас, здесь, навсегда. Зачеркать надеждой все плохое. Идеальный момент. Ведь с тобой самые потрясающие чувства, которые испытывал. Неповторимые. О тебе. Один день. Но как хочется, чтобы он стал длинною в жизнь». И он прошептал в тишине: …я люблю тебя…

 

***

 

Ударившись о горизонт, осколки солнца рассыпались по воде. День был измотан, даже луна не в состоянии была светить, и не вышла из-за облаков.

Прикосновения к коже, запах волос, друг другу, глаза в глаза. Многозначное молчание. Её пальцы по его груди, спирающее дыхание. Через неделю он вернулся в свой город. За далёкие 4 тысячи километров. Но переплетения душ навсегда изменили их жизни. Она так и заснула в его футболке, прижавшись к нему спиной. - Так странно, ты у себя дома, у тебя полный шкаф одежды, а ты в моей футболке. – Говорил он ей. Он в итоге так и забыл у неё эту футболку. Она потом звонила, говорила, что носит её по вечерам и боится, что с каждым днём она всё больше пахнет её запахом, чем им. И плакала. Иногда она плакала, говорила, что уже и не верила, что будет так счастлива. Она что-то тараторила, он половины не слышал, лишь отдельные слова, пытаясь собрать воедино. Он лишь крепко сжимал трубку. Она вдруг успокоилась. Лишь всхлипы доносились. В тот вечер она сказала это впервые. С каждым словом, чувство росло, пока не достигло такой силы, что он не увидел, как эта приливная волна несётся на него и, сбив с ног, уносит в море счастья. Она сказала, прошептав, крепко прижав трубку двумя руками - «я люблю тебя»! Комната, улица, город, взорвались брызгами чувств, захвативших его. Она вновь начала плакать, смеясь. Решила, что сегодня ни к чему его «жалеть» и её задержка не без причинна. Уже три недели! За полминуты из него вылились скороговоркой миллион самых ласковых слов, о существовании которых он сам не подозревал. Она смеялась, кричала от счастья. - У нас будет малыш. – Шептала она - Я хочу, чтобы это была девочка, похожая на тебя. Он не мог усидеть на месте, бегая взад вперёд по комнате, крича в трубку, что сейчас же бежит за билетами к компьютеру и завтра сможет прижать её к себе. Разрывающее чувство подсказывало, что не один самолёт не сможет набрать нужной скорости, они всё равно будут медлительны. Он готов был бежать прямо сейчас, лишь бы оказаться рядом с ней. Они перебивали друг друга в трубке, наперебой крича, кто сильнее любит. Наспех скинув вещи и уже лёжа на постели, прямо в джинсах, словно боялся проспать, в тысячный раз посмотрел распечатку брони билетов и положил рядом с кроватью на полку. В голове всё ещё раз проверил, и самое главное… он достал из кармана пиджака бархатную коробочку. Сначала крышка поддавалась туго, потом отпружинила, и перед глазами в прорези атласа блеснул ободок кольца. Он столько раз прокручивал в голове, как будет делать предложение, прогонял массу вариантов, а сегодня он понял, что он просто хочет, чтобы она стала его женой. Без постановочного предложения. Просто надеть кольцо на её палец и провести остаток своей жизни… их жизни с ней. Уснуть он так и не смог. Столько всего нужно сделать, столько всего прожить. Столько успеть испытать счастья.

Этой бессонной ночью, она перебирала его слова. Слова, которые она иногда читала в его сообщениях:

Комкая облака, встряхивая их как пуховую подушку, вновь отправлять на небо, чтобы их пух ссыпался ночью на твой город белоснежным снегом. Может, он вновь прольётся дождём, у тебя ведь уже тепло этим мартом.

Стискивая зубы, стены дождя, разводят людей, отдаляет их друг от друга. Размазывает мир, чтобы не были видно ничего кроме своих мыслей, но почему-то кажется, что там, за этой пеленой стоишь ты, под зонтом. Может на той стороне улицы, но сквозь струны воды ничего не видно. Может просто протянуть руку наружу, по ту сторону зонта. Медленно, погружаешься в холодную воду. Кисть руки мгновенно намокает, вода капает с пальцев, пытаюсь нащупать тебя, но чувствую лишь воду. Делаю шаг вперед, но рука натыкается лишь на дождь.

Жизнь накрепко приштопана к земле белыми стежками. Но без карты ты полагаешься лишь на её волю. Всё предсказуемо и лишь на перекрёстках настоящая жизнь, когда свернув, не знаешь, когда встретишься вновь, когда сможешь вернуться, куда приведёт.

Но на остановках, вымотавшись, натаскать вёдрами за день в дом тепла, чтобы сырой ночью согреться.

Напечь на сковороде света, чтобы в сумерках с чаем вспоминать за разговорами.

Мечтать, закинув руки за голову и глядя в сумеречный потолок, чтобы было во что кутаться, когда голодно.

Писать и не отправлять, когда тебя нет рядом, чтобы быть внутри, чтобы ты была внутри меня.

Когда губы сжаты, а душа во всё горло кричит.

Когда глаза улыбаются, а в уголках век слёзы.

Когда пальцы нежны, но касаются лишь пустоты.

Когда понедельник, вторник, среда, суббота, а у тебя без тебя каждый день понедельник.

Когда смотришь на цветущую весну, во всём её великолепии, но готов отдать за одну встречу все свои следующие апрели и июни.

Ножки любимой на цыпочках. На губах улыбка, в глазах слёзы радости. Шелест босых шагов. На цыпочках нежности. За одно прикосновение, тонкое, едва-едва, одними мурашками, отдать всё, что было и будет и остаться в этом мгновении. Столько сказать, не размыкая губ, касанием, поцелуем, чтобы весь мир сжался до игольного ушка.

Ты на расстоянии.

Я пойду назло всем обстоятельствам, назло всем преградам. Глубоко вздохнув, подставив лицо дождю, я делаю первый шаг вперёд… ещё… еЩЁ… я рядом с тобой…

И я выйду под свет луны, чтобы посмотреть на одно с тобой небо. На ту же луну.

Чтобы запустить пальцы в твои волосы и прижать тебя к себе и больше не отпускать».

А потом он погиб. Оставив её жизнь взъерошенную и потерянную. «Ты наверно подпрыгивала, чтобы помахать мне, смеясь, как всегда, из-за спин

других встречающих, когда она взорвалась». Она иногда вела диалоги в своей голове от его имени и сама отвечала. Терминал разнесло ударной волной, разметав в осколки их жизни, когда он, увидев её, замахал ей рукой. Она видела, как огромная пасть пыли и огня поглотила его. Его лицо и рука, вскинутая вверх, исчезли последними.

Его тело лежало в ряду с остальными телами погибших при теракте. Их осматривали нечего не выражающие глаза сотрудников ФСБ. Полу его обгоревшего пиджака отвернул молодой сотрудник. Нагрудный карман был чем-то заполнен и топорщился бугорком. Достав обугленную коробочку, он с трудом отковырял прикипевшее кольцо. Сидя на корточках возле тела он смотрел на него, словно увидел, как за этим кольцом погибла ещё одна душа. Желваки на его скулах двигались всё сильнее. Он достал платок и бережно вытер кольцо от сажи. Каждым движением, крепко сжимая его пальцами. Завернул и убрал в карман. «Почему меня не пустили к тебе? Они не имели права. Они говорили, что это зрелище не из приятных. Как они могут так говорить? Ведь это ты! Они отвечали, что твоё тело…оно…сильно изуродовано. Твое тело изуродовано!» То самое, которое так любило её, которое она обожала.

- Простите. – Прервал, хаос её мыслей, голос сотрудника ФСБ звучал по-отечески и как-то надрывно. Она не заметила, как из толпы остальных он появился перед ней. Она стояла в числе близких и родных. Её безжизненное лицо было бело-серым, почти не моргающие глаза, пустыми. Вокруг бродили люди в одеждах пожарных, врачей, психологи беседовали ровным голосом, люди в штатском с, казалось, одинаковыми лицами. - Кажется это ваше. Мы нашли его у него в кармане. Он вынул платок и развернул его. - Он стоял молча, протянув ей руку. Между большим и указательным пальцем держа кольцо. Она протянула руку к кольцу, но вокруг всё помутнело, и она упала.

 

***

 

Она слышала удары собственного сердца, раскатистой рябью, дрогнули стены.

Его голос.

Его шепот.

Она пытался избавиться от него наушниками, не помогло.

Она резала в голове вены криками, они лопались как струны. Становилось немного легче. Тяжело невыносимо, но когда от потери сил падаешь, когда нет сил, даже кричать, боль становится эхом, отзвуком. Нет даже сил, вытирать слёзы. Просто сидишь или лежишь, а может, даже идёшь куда-то, но внутреннее «Я» просто валяется без сил, как кулёк с собранными жухлыми листьями на обочине.

Она всё думала, где он, как он?

Там, где искрящая пыльца нимбов медленно опускается на него, на охотно подставленное лицо, где ей его не услышать?!

Все говорят, что он слышит её оттуда, но она не верила. Она хотела верить, что он в том месте, о котором всегда мечтал, мхом покрытые леса, немного

тумана, качающаяся лодка у деревянной, потемневшей, пристани, немного сырости, мягкая поступь ног.

Ей хотелось верить, что он там. Стоит, закрыв глаза, подставив лицо искоркам-пушинкам.

Но оттуда не возвращаются. Там не слышат. Оттуда не возвращаются.

Она тяжело задышала, остановилась посреди тротуара, положила руки на живот. Вдох, ещё один… Его образ появился так отчётливо. Вдох ещё глубже. Глаза наполнились слезами. ВДОХ. Ноги стали такими далёкими и беспомощными. Она взмахнула левой рукой, ища опору, правой обхватила живот, стараясь защитить. Слёзы уже было не остановить. Всё вдруг стало таким ясным. Разум отказывающийся принимать правду. Захотелось закричать, прямо сейчас. Она даже не замечала людей подбегающих к ней. Перед глазами стоял лишь его образ. Все минуты, проведённые с ним, словно кто-то намотал её воспоминания в ком и пустил с горы, а она пыталась его удержать. Каждый миг, поцелуй, взгляд, который он остановил на ней, когда она вышла из ванной, как он подавал ей руку, подхватывал на руки в порыве чувств. Она не могла остановить этот ком катящийся с горы, а он всё убыстрялся и УБЫСТРЯЛСЯ, несясь вниз. Она знала, что достигнув дна, он разобьётся, и как ей это вынести она не знала. А началось всё с того, что она забыла наушники…

Остальное она не слышала и не видела за потоком слёз. Она чувствовала, как ноги подкосились и её успели подхватить. Но его взгляд, в котором было безумное количество счастья, стоял перед её глазами. Под ногами хрустел снег и остатки самообладания.

Она не помнила, как вышла на улицу. Она шла прямо по кладбищу своих чувств. Вокруг тишина. Она не слышала ни звука, лишь гул в голове иногда прерываемый его голосом. Жизнь идёт вокруг и ей придётся жить с теми, кто остался. И это не было её выбором. Её лишили выбора. Одним мгновеньем. Не спрося её мнения. Она чувствовала, что не в силах удерживать свои мысли, что они наваливаются всё сильнее, словно ветки прогибаются под тяжестью снега, всё сильнее и сильнее, угрожая сломать её хрупкое существо. Она прижала ладони, крест-накрест к животу. И слёзы брызнули из глаз. Шатаясь, она бежала, ловя потерянную опору. Бежала. Бежала. Бежала….