Утро не задалось с самого начала. Как, впрочем, и вчерашнее, и позавчерашнее. Вот уже три месяца никак не удавалось выспаться. Ведьма быстрыми глотками допила холодный отвар ромашки и поспешила на работу. Хоть дело своё она любила, относилась к нему даже с восторгом, как и всякий новичок, едва начавший собственный бизнес, но торопилась вовсе не поэтому. Ухватить пару – тройку часиков сна, пока не придёт первый клиент, вот и ладно будет. К сожалению, едва только удалось удобно устроиться и сладко задремать, как настойчивый звонок сообщил о первом посетителе. М-да, утро и, правда, не задалось.

Кузюкин осторожно переступил порог кабинета.

- Ведьма-то настоящая, - сразу понял Илья Степанович, бросив первый взгляд на хозяйку кабинета. Внутри что-то противно задрожало, а на лысине, заботливо прикрытой отросшей чёлкой, выступили капли пота. – Нос-то какой, как клюв! И две бородавки, как положено истиной ведьме, и сама в возрасте. Это не те молодые финтифлюшки, пытающиеся строить из себя невесть что.

- И с чем пожаловал, касатик? – приветливо спросила хозяйка кабинета Глафира Никаноровна Чёрная, дипломированная ведьма, как гласила табличка на двери, старательно пряча зевок за широкой улыбкой.

Лучше бы она НЕ улыбалась. Клиент при виде двух рядов крупных белоснежных зубов, среди которых длинные клыки выделялись особо, стал нервничать ещё сильнее.

- Наверное, вставные! – мысленно успокаивал себя Кузюкин. – Если лицо как печёное яблоко и самой на вид лет сто, то не может …

- Настоящие, касатик, настоящие, - ухмыльнулась ещё шире ведьма. В ответ на столь простую фразу мужчина впал в ступор. Молчание затягивалась. – И какого ж рожна тебе надо, осёл ты плешивый? - размышляла Глафира, разглядывая сидящего напротив. Смотреть особо было не на что. Илья Степанович и в молодости не отличался особой статью, а приближаясь к пятидесяти годам, так и вовсе усох. Одни лишь уши в противовес всему остальному телу радовали массивностью. Глазки под припухшими веками старались подметить всё и вся. После такого взгляда очень хочется проверить оставшуюся в кошельке наличность. Высокий лоб, плавно переходящий в лысину, выдавал человека упрямого и упёртого.

Под задумчивым взглядом ведьмы внешность мужчины постепенно стала меняться. Уши вытянулись ещё больше, нос сместился совсем близко ко рту, лицо удлинилось, а глаза слегка разъехались по сторонам. Через мгновение в кресле восседал осёл в рубашке в тонкую полоску, белых джинсах и супер-пупер моднячем шарфе, демонстративно повязанном на шее. Зачем ему в такую жару шарф, Глафира понять не могла.

– Ты с чем пожаловал, касатик? Погадать, на судьбу-удачу заговор сделать, али красотку молодую приворожить? – напомнила о своём присутствии ведьма, когда пауза неприлично затянулась. Клиент продолжал прибывать в глубокой задумчивости и лишь помахивал хвостом. – Моё время дорого, придётся доплачивать, - сделала она ещё одну попытку.

- Иа?! – немедленно вышел из транса возмущённый Кузюкин и личина осла начала медленно таять. Слово «доплачивать» подействовало, как красная тряпка на быка. - Иа!! И никаких денег сверх оговорённой платы за услугу! - Илья Степанович даже попытался стукнуть кулаком по столу, но под «ласковой», во все зубы, улыбкой хозяйки кабинета стушевался.

- Я могу, наконец, услышать, что за услуга требуется?

- Да так, мелочь одна. Пустяковинка. Вам даже в удовольствие будет. А за это можно и скидочку процентов в двадцать, тридцать, а то и пятьдесят сделать.

Глафира выразительно подняла одну бровь. Мужчина как-то разом умолк и быстро вытащил из кармана фотографию молодой девушки.

- Вот, порчу наслать надо бы. Житья не даёт, зараза этакая!

Ведьма хотела что-то сказать, но при взгляде на фото резко захлопнула рот. Очень медленно она оторвала взгляд от снимка и перевела его на собеседника. Чёрные глаза приобрели явно видимый красноватый оттенок.

- Нет, я понимаю, хорошая работа должна и оплачиваться хорошо. Не сомневайтесь! Но что бы и порча была - ух! – он сжал тощенький кулачок. – Вот чтобы это стерва где была!

- И чем же она тебе не угодила?

- Соседка это моя, - скривил пренебрежительную гримасу Кузюкин. – Значит так. Во-первых, пусть ноги переломает, нечего на каблуках скакать. Во-вторых, руки тоже. Всего-то за задницу ущипнул, делов-то. А эта фифа сразу в драку, - он потёр щёку. – Лохмы пусть вылезут, и окосеет на один, нет, лучше на оба глаза. И зубы пускай выпадут! Все!

- За каждое пожелание отдельная плата. И за каждый зуб тоже.

Кузюкин поперхнулся, быстренько посчитав стоимость заказанного. Человеком он был довольно прижимистым.

- Обойдёмся всем выше перечисленным, кроме зубов. Зачем же нам такие крайности? – отсчитав требуемую сумму, мужчина уточнил. – Когда результат ждать? Хотелось бы побыстрее.

- Через неделю, - криво улыбнулась ведьма. – А теперь иди, мне работы много предстоит с твоим заказом. Дождавшись громкого щелчка дверного замка, вновь вернулась к созерцанию снимка. На нём тепло улыбалась тёмноволосая девушка в коротком сарафане. Через пару мгновений лицо и фигура устрашающего вида старушки поплыли и истаяли. За столом сидела молодая девушка, точная копия фотографии. Только волосы собраны в высокий хвост и вместо сарафана – футболка и шорты.

- Это ж надо! Сама на себя заказ приняла! Послал же чёрт соседей, тьфу. Вот как на самого сейчас напущу порчу, будешь зубы считать и в кучку складывать, - стукнула в сердцах кулаком по столу Глафира Чёрная, а на самом деле Рита Белая.

Честно признаться, подобная угроза оставалась пустым звуком. Или фамилия виновата – право, не солидно для потомственной тёмной колдуньи именоваться «Белой», или просто причуда судьбы, но не получалась ни порча, ни сглаз, хоть тресни! Ведьмой, да ещё и дипломированной, она действительно была. Гадание, зельеварение, приворот или те же иллюзии (спасибо за дар прадедушке по отцовской линии) - тут всё без обмана. А по порче тройку с тремя минусами ели натянули. И её бы не поставили, если бы у объекта, выделенного на переэкзаменовку, живот бы не скрутило. Тут уж Рита постаралась. Слабительного с утра в кофе в десятикратном размере подсыпала.

- И что делать? Допустим, заговор на Кузюкина наложить не проблема, пусть видит меня хоть фиолетовой в крапинку, - живое воображение девушки немедленно нарисовало мысленную картинку. Вот она вся такая синяя-синяя в крупный красный горошек, глаза в разные стороны косят, волосы дыбом и звонит в дверь соседа снизу. Едва тот открывает, она орёт гнусавым басом на всю площадку: «Любимый, обожаемый, дай я тебя поцелую!». В итоге – инфаркт и месяц можно отдыхать. – Но вряд ли такого гада подобной штукой проймешь, - тяжело вздохнула ведьма. – Мне бы кардинально это дело решить, чтоб и духу его в нашем доме не было, он же всех достал своими жалобами.

Пронзительный звонок заставил Риту оторваться от печальных раздумий. Картинка с видеокамеры над крыльцом изображала крупную женщину, лет хорошо за сорок. Хотя, судя по всему, дамочка считала, что выглядит она не старше, чем на двадцать. Отсюда ярко-малиновые волосы, фиолетовые тени на глазах, обтягивающая маечка (рельефно подчёркивающая неимоверных размеров грудь и все три складки живота) и бриджи с заниженной талией (как они не скатывались вниз по обширным телесам оставалось загадкой).

- Сегодня что, явление всех соседей? – изумилась ведьма, быстренько восстанавливая иллюзорный образ Глафиры Никаноровны.

В дверь уже не трезвонили, а молотили ножищей сорок пятого размера. Дверь стонала, но пока держалась. Колдунья поспешила открыть замок, пока не пришлось влезать в непредвиденные расходы на ремонт.

Посетительница влетела в комнату с явным желанием устроить скандал, но, видимо, предполагаемое вовсе не соответствовало увиденному. Поэтому она так и осталось стоять с широко открытым ртом. Ведь глупо закатывать сцену ревности столетней бабуле с бородавками на крючковатом носу.

- А когда она молчит, то её присутствие вполне можно вынести, - мысленно рассуждала Рита. Самый главный недостаток её соседки по лестничной площадке – полное отсутствие музыкального слуха. Там медведь не просто «на ухо наступил», он там ещё изрядно потоптался и даже сплясал лезгинку. И как многие начисто лишенные музыкального дара, Ангелина Пышкова очень любила петь. Конечно, это не самый большой недостаток, но она ведь старалась порадовать песней соседей, громко вопя и безбожно фальшивя. Что бы вы сказали, если бы в воскресенье в шесть утра вас подняли арией из Риголетто в жутком исполнении?

Надо отдать должное посетительнице, она быстро пришла в себя и уже через минуту сидела в кресле для клиентов.

- Меня зовут…

- Ангелина Семёновна, - перебила её ведьма, ибо её соседка при представлении обязательно уточняла: «Родители дали мне это имя, потому что пою, как ангел» и тут же предлагала спеть. А уж слушать её лишний раз сил просто не было. – Так с чем пожаловала, голубушка?

- Понимаете, у меня есть любовь всей моей жизни. Но это великая тайна, - достав из сумочки надушенный платок, дама скорчила плаксивую физиономию.

- Кузюкин Илья Степанович? – уточнила Рита. Тоже мне, тайна. Ты когда приехала, не успела в подъезд войти, как заголосила на весь дом: «В этом Мухосранске не останусь, у меня шикарные апортамЭнты в Москве». Заткнулась, как только Кузюкина увидела. С тех пор и бегаешь по лестнице туда-сюда, серенады уже три месяца голосишь. И как не охрипла до сих пор?

Изумлённая Пышкова кивнула и честно попыталась выдавить из глаз пару слезинок.

- Так ты приворожить его желаешь? – понятливо кивнула Рита.

- Нет, ни в коем случае! Это не честно! Мои песни и так скоро растопят его сердце, - Ангелина гордо выпрямила спину и откашлялась, перед тем как показать силу своего вокала.

- А вот твой Кузюкин не столь принципиален, он вот эту особу решил приворожить, - быстро вставила ведьма, демонстрируя собственную фотографию.

- Неблагодарный! – взвизгнула клиентка, вцепившись двумя руками в снимок. – Значит так, заказываю ей отворот – ему приворот, - немедленно изменила свои взгляды на «честно - не честно».

- Договорились, но с одним условием. Чтобы не было рецидива с его стороны, вам бы уехать куда, - согласилась ведьма, держа под столом скрещенные на удачу пальцы.

Дамы ударили по рукам.

Следующую неделю жители небольшого двухэтажного дома запомнят надолго. Началось всё как обычно, с утреннего пения Ангелины. Впрочем, в этот раз она милостиво дала всем поспать до шести тридцати. Не по доброте душевной. Причина гораздо более прозаическая. Именно полчаса потребовалось для выбора наряда пособлазнительней и позы перед зеркалом поэффектней - сегодня её «концертной площадкой» намечался двор вместо привычного балкона. При всём удобстве у этого балкона имелся один существенный недостаток - он выходил на противоположную сторону от квартиры Кузюкина.

Мечта всего дома – спокойно выспаться и сегодня не сбылась.

- Взгляни, взгляни в глаза мои суровые, - с надрывом начала Пышкова. Надрыв удался особенно хорошо. Во дворах завыли собаки, но Ангелина одна легко перепела весь их жалкий десяток. Жильцы дома в спешном порядке закрывали окна и прятали головы под подушки, так как объясняться с «певицей» после трёх месяцев борьбы сил просто не осталось. Уж лучше час пытки с утра, чем потом слушать её арии целый день.

Минут через сорок Ангелина, посчитав, что обработала жертву своей страсти достаточно хорошо, приступила к пункту «Б» своего плана. Данный пункт содержал простую истину – путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Проблема состояла в выведывании кулинарных пристрастий Кузюкина.

- Буду действовать методом проб, в случае чего – возьму количеством, - на этой оптимистической ноте дама поспешила на кухню.

Сказать, что Илья Степанович удивился, заслышав настойчивый звонок в дверь в восемь часов утра, это ничего не сказать. Обычно именно он требовательно звонил, а через мгновение тарабанил ногами.

В ответ на его секундную задумчивость в дверь постучали. Громко постучали. Прикинув, что через пять минут её просто выломают из косяка, Кузюкин поспешил открыть. Плюс к тому его подстёгивало желание высказать непрошенному гостю много не самых цензурных выражений.

- Доброе утро, - нежно пропела Ангелина, прежде чем предмет её страсти произнёс хотя бы звук. – Вот, решила по-соседски зайти. Что может быть лучше, чем завтрак вдвоём? – дама протянула поднос с тостами, намазанными толстенным слоем джема, и двумя чашками кофе.

Кузюкин терпеть не мог сладкого, кофе тоже не уважал, и постарался выпихнуть поднос вместе с соседкой обратно в коридор. Причем молча, потому что от всего увиденного у него даже голос пропал. Ангелине тоже особо сказать было нечего, поэтому перепихивание злосчастного подноса происходило в полной тишине. Сколько бы продолжалось это нехитрое действие неизвестно, но сверху хлопнула дверь, и по лестнице послышался легкий перестук каблучков.

Илья Степанович расплылся в улыбке при виде перевязанной руки соседки сверху (не зря же Рита старательно накладывала иллюзию). Ангелина углядела в столь жизнерадостном приветствии происки соперницы и на миг потеряла бдительность. Этих нескольких секунд вполне хватило Кузюкину захлопнуть дверь у неё перед носом. Данный поступок несколько обескуражил влюблённую, однако нисколько не повлиял на её решимость.

За тостами с джемом последовали каши – манная, рисовая, овсяная, к каждой прилагался свой чай – чёрный, зелёный и каркаде. Вскоре в ход пошла тяжёлая артиллерия – пирожки, борщи, солянки и котлеты. Кузюкин вначале отказывался вежливо, потом пытался ругаться, умолял и стонал. Пару раз пытался спастись бегством, но был остановлен бдительной Ангелиной. В порыве отчаянья даже попробовал выломать решётки на окнах, кои устанавливал от воров в незапамятные времена. Сломался Илья Степанович в два часа дня на пельменях и стопке водки.

На следующий день его упорства хватило лишь до одиннадцати часов. А утро третьего дня Пышкова и Кузюкин распевали уже дуэтом. Старый дворовый пёс Бобик, заслышав столь жуткие звуки, как молодой сиганул через забор палисадника и скрылся в неизвестном направлении.

В тот же день Илья Степанович принял предложение руки и сердца от Ангелины, о чём она известила всех соседей и персонально «тощую фифу из квартиры напротив». Работники отдела ЗАГСа попытались объяснить счастливым влюблённым, что есть прописанная законом процедура, и между подачей заявления и свадьбой должно пройти два месяца. Но после часовой арии из Риголетто они согласны были расписать пару хоть завтра, лишь бы те заткнулись.

Ещё через три дня во дворе тихого уютного двухэтажного дома праздновали свадьбу. Счастливые молодожены отправлялись на новое место жительство – в Москву. Рита, уже неделю изображавшая из себя жертву наведённой «порчи», отчего улыбка Кузюкина при встрече становилась всё шире, предпочла наблюдать из окна.

Утро наступившего дня было таким ясным, чистым и умытым, словно долго готовилось к своему появлению. Однако жителей дома номер семь по Лесному переулку оно очень мало интересовало. Дом спал, наслаждаясь отдыхом и покоем. Спал старый пес Бобик, спали два кота на широком подоконнике, даже вездесущие воробьи и те мирно дремали на ветках. У всех у них имелись совершенно разные мечты и желания, но сейчас они все блаженствовали от исполнения одной большой, но такой простой мечты на всех – тихо и спокойно выспаться.