Конкурс в честь Всемирного Дня поэзии
Это просто – писать стихи?











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Всемирный День Писателя и
Приключения кота Рыжика.
Форум книги коллективного сочинительства"
Иллюстрация к легендам о случайных находках на чердаках
Буфет. Истории
за нашим столом
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ЗЕМЛИ
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Наши судьи-эксперты
Алла Райц
Документы эксперта
Многоэтажка, шампанское и лейтенант
Наши судьи-эксперты
Людмила Рогочая
Документы эксперта
Дети света
Наши судьи-эксперты
Вячеслав Дворников
Документы эксперта
Все по-прежнему
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты
Визуальные новеллы
.
Произведение
Жанр: Очерки, эссеАвтор: Воронина
Объем: 18287 [ символов ]
Две встречи
Две встречи
С чеченской войной, драмой, а может и трагедией России, я, как многие, соприкоснулась отчасти. В том смысле, что вольно и невольно об этом читала, слушала, смотрела по TV. С любопытством, например, узнавала, что на соседней плотине ГЭС проходят военные учения «против террористов». В автобусах упрямо лезли и лезут в глаза объявления о сумках, оставленных без присмотра. Если бы не достославное телевидение с сюжетами отрезанных голов, захватами заложников в больницах и театрах, измученными грязными солдатами в мешковатом обмундировании (глядя на которое, удивляешься, как можно в таком объемном и многослойном одеянии воевать), тема военных действий в Чечне и вовсе воспринималась бы, как страшная, но далекая и не имеющая к тебе прямого отношения, реальность. Не взирая даже, что местной школе присваивают имя погибшего ученика, Героя России.
Встречались, правда, вернувшиеся с войны солдаты и офицеры. Но они производили странное впечатление. Словно побывали на бойне мясокомбината: хмурились, отводили глаза, в подробности не вдавались, общались в основном друг с другом или истуканами сидели на сцене во время официальных мероприятий. Предыдущее знакомство с «афганцами» было намного продуктивнее в смысле познания действительности. Может, от того, что в Афганистане воевала настоящая армия с серьезной военно-политической подготовкой, а в Чечне, большей частью, мало что понимающие новобранцы и сотрудники МВД?.. Не знаю, как воюют милиционеры. Но как они служат при своих управлениях – в курсе.
Поверхностное знание темы – обыденное состояние рядовых жителей российской глубинки. А незнание часто порождает равнодушие. Мы Чечни боимся и не боимся, и чуть-чуть ненавидим, потому что нас заставили чувствовать так. Мы даже не знаем, как правильно назвать кусок истории в несколько лет – войной, резней, кампанией, масштабной зачисткой, разборкой нефтяных или еще каких-то магнатов?...
Но случились в моей жизни две встречи, когда чеченская тема обдала близким и жарким дыханием, словно огонь из раскаленной печной заслонки. Встречи не прибавили ума, лишь добавили грусти в и без того невеселую жизнь. «Потому что во многой мудрости много печали, и кто умножает познания, умножает скорбь» (Книга Екклесиаста 1:18).
 
Командировка на войну
Полковник Владимир Евстегнеевич служил начальником районного управления внутренних дел. Он сам позвонил мне однажды:
- Я вернулся из Грозного. Между прочим, награжден Орденом мужества. Приходи, расскажу.
Редактор газеты, где я трудилась корреспондентом отдела писем, радостно потер руки:
- Настоящий, живой герой! Отдаю под статью целую полосу. Пиши, Марина!
И я написала. Так, как мне поведал полковник, исключая маленькую деталь. Но на полосу материала не хватило: рассказ был хоть и эмоционален, но касался почти исключительно Владимира Евстегнеевича. Прослыть перед читателями восторженным биографом начальника милиции вовсе не улыбалось. Да и само повествование производило двоякое впечатление. Узнали же мы с читателями следующее.
1996 год. Старший советник сводной милицейской группировки из 200 человек командирован в Чечню с благой целью: научить формирующуюся чеченскую милицию профессионально работать.
- Только кого учить! – восклицает В.Е. – Это были самые настоящие боевики! Днем они в милицейской форме, а ночью переодеваются в гражданку и промышляют, чем хотят. Бывает, что и не переодеваются. Как стемнеет, по Грозному стрельба. Утром, как ни в чем не бывало, все друг друга по плечам хлопают, улыбаются. Вот и представь нашу работу… Учим, наставляем, показываем. Они, естественно, располагают все информацией. Знают наше расположение, вооружение, запасы воды, планы действий. Скрыть что-то невозможно. Они-то знают два языка – свой да наш, а мы только русский. Почему-то никто не предусмотрел, чтобы в каждой группировке был переводчик. Во всей России не нашлось 13 человек, знающих чеченский язык. Смешно!.. Допросить, побеседовать с кем-то невозможно. Ответ один: не понимаю. Приходишь по делу к местному начальнику милиции. Автоматы у обоих на плечах. Он уважительно вроде как разговаривает, но войдет кто-нибудь в кабинет, тут же переходит на свой язык. Я говорю: «Ты меня извини, конечно, но пока я у тебя, будь другом, говори по-русски. Может, вы сейчас пулю в спину мне пустить договариваетесь». «Брось ты»,- лыбится. А войдет кто, и опять: пыр-пыр по-чеченски. Возглавлял наши группировки генерал-полковник Голубец. Как командующий – самая настоящая бездарь. Единственное, чем он занимался – указывал, какой краской штабные вагончики красить, да следил, чтобы окурки на земле не валялись…
Пока Владимир Евстигнеевич налаживал милицейскую деятельность, боевики готовили штурм Грозного. 6 августа радиостанция «Свобода» объявила: «…Вчера на центральном базаре появились листовки, предупреждавшие жителей города о боях и призывавшие не покидать утром домов и убежищ. Вчера же вечером правительство Завгаева распорядилось о введении 6000 местных милиционеров в Грозный и его окрестности».
- Голубец вдруг решает 6 августа провести учения и вывести из Грозного все милицейские силы для отработки действий освобождения села от боевиков, - вспоминает Е.Е. – Если бы все вышло «по плану», боевики расстреляли бы нас сразу в колоннах, при выходе из города. Но они допустили просчет: начали штурм в пять утра, а вывод внутренних войск назначался на час позже… Мы сразу оказались в кольце и начали нести потери. В это же время 25 тысяч солдат стояли в ожидании в нескольких километрах от Грозного. Нас «колпачат по-черному», а они бездействуют. Боевики и присоединившиеся к ним милиционеры рассеялись по городу. На третий день боев кончились медикаменты, раненые пошли валом. Воды нет, боеприпасы на исходе…
Необходимо добавить, что В.Е. был человеком энергичным, практичным, моложавым; стройную его фигуру форма облекала несколько фатовато, из-под обшлагов посверкивали золотом часы и массивный браслет, на безымянном пальце сверкала золотая печатка. Непривычный стиль начальника милиции смущал, но наверное не всех смущал, раз начальник из года в год становился все фатоватее и фатоватее. Для такого человека война войной, а обед по расписанию. Вернуться домой без документальных свидетельств перенесенных ужасов В.Е. не мог. И с этой целью прихватил с собой в командировку фотографа из собственного криминалистического отдела.
В тот злополучный день Василий дощелкивал очередную пленку.
- Командир, перебегите к тем вон кирпичам, кадры эффектней получатся,- попросил он.
Полковник пригнулся и побежал. Всего-то пять метров. Тут его и прихватило.
- Вдруг слышу звук гранатометный «т-тух!» и - столб взрыва! Да по ляжкам! До сих пор запах каленого металла чувствую. Когда в кузнице из огня вытаскивают раскаленное железо и бьют по нему молотом, в воздух окалины летят. И пахнет… вот и тут такой же запах был, один к одному. Бросило нас взрывом в разные стороны. Я с земли голову приподнимаю, смотрю, а на месте задницы, извини, кровища. Не чувствую ничего.… Резали меня почти тут же, в полевых, можно сказать, условиях. Один осколок удалили, а второй никак. И даже обработать нечем. Посоветовавшись с врачом, решил: надо ночью пробираться к своим. Если останусь здесь, сдохну от кровопотери или заражения. До воинской части через окружение полтора километра. Транспорта никакого, кроме чудом уцелевшего УАЗика «буханки». Водитель – доброволец. Решили, что если не прорвемся, значит, не судьба была. Понеслись на полной скорости, без света, по еле различимому проходу. Бог миловал.… Через долгих 20 минут домчались до госпиталя, оттуда вертолетом сразу в Моздок, а там на борт военно-транспортного самолета и в Москву. Пришлось, конечно, «понахальничать», чтобы не валяться в госпитале Владикавказа.… А осколок мой до сих пор не вытащен. Не стали в Москве оперировать, опасно, мол. Передвигаюсь пока с палочкой… Командировку эту я отработал полностью, с лихвой. Думаю, хватит с меня.
- А те двести, из вашей группировки? С ними что?
- Кому повезло, кому не очень. Война…
Полковник разволновался, залпом выпил стакан воды. На кармане его мундира поблескивал Орден мужества, врученный неделю назад - за оборону Грозного.
Единственное, что я не рассказала в той давней статье, это куда был ранен командир.
- Ты напиши, что в ногу.
Так я и сделала. А вскоре после публикации пятидесятилетнего полковника неожиданно отправили в отставку.
 
Прошло время. Обе чеченские кампании были, наконец, завершены. Боевые действия как бы свернуты.
Через несколько лет я попала в иммиграционный лагерь на границе Чехии.
У подножия Моравских Бескуд в двухэтажных дюралевых бараках, огороженных колючей проволокой и сторожевыми будками по периметру, обитало более 700 человек. Разных стран, национальностей, вероисповеданий, судеб и целей. Но на короткий период всех объединила одна задача: добиться статуса беженца и попросить у Чехии политического убежища. Ожидание своей участи в огороженном загоне было хоть и временным, но длилось достаточно долго – от месяца до полугода.
Беглецы целыми днями бродили по территории. Не на койках же отлеживаться, пока суть да дело. Туда-сюда-обратно, упершись взглядом в заледеневший асфальт, одинаково задумчиво пережидая острый момент своей судьбы.
В кругу смуглых, угрюмого вида мужчин стояла молодая девушка, глубоко засунув руки в карманы курточки. Серые кудри на неровно стриженой голове топорщились в разные стороны. Все тихо о чем-то переговаривались, не обращая ни на кого внимания. Затем мужчины с девушкой вошли в барак. Девушка сильно приволакивала левую ногу.
- Это ваши, чеченцы,- объяснили сотрудники лагеря. – Ждут, когда Чехия откажет им в праве жительства. В отличие от других беженцев, надеющихся на положительное решение, чеченцы долго у нас не задерживаются. Поживут неделю-две, получат отказные документы и трогаются дальше. Чехия для них – транзит по пути в Австрию, Францию, Германию, в страны, где жизнь побогаче.
- Омусульманивают Европу,- усмехнулся кто-то.
Слышать колкость из уст осторожных чехов было непривычно. К беженцам из Чечни в Чешской республике относятся лояльно, по принципу «враг моего врага мой друг». Чехи никогда не позабудут роковой 1968 год, когда советские танки крошили гусеницами пражские мостовые. 30 лет жизни по советско-коммунистическим правилам привели к тому, что русских в Чехии не очень-то любят. А вот западных украинцев или чеченцев – пожалуйста. Но поскольку последние маленькую скромную страну не особенно жалуют, пользуясь ею по необходимости, то Чехия оскорбляется и позволяет себе слегка критиковать сквозной чеченский чес.
- А куда мужчины сейчас пошли? – спросила я.
- Молиться. В том бараке устроена комната для намаза.
- С женщиной – молиться?!
- Ну да. Она всегда с ними ходит. Другие чеченки с детьми по комнатам сидят, а эта - с ними.
Вечером, путешествуя по баракам, я наткнулась на девушку (я уже знала, что ее зовут Бела), когда та мылась в душе. Во избежание всяческих инцидентов душевые кабины в бараках не имеют дверей. Только легкая занавеска прикрывает человека от любопытных глаз. Бела стояла как-то вперекось, уцепившись за косяки, а пожилая толстая женщина, откинув занавеску, мыла ей ноги.
- Простите,- пролепетала я, мгновенно выхватив взглядом обезображенное тело. Шрамы, рубцы, едва прикрытые кожей развороченные мышцы, огромные синевато-розовые вмятины на спине.
Никто не ответил, и я тут же вышла. А через час постучалась к Беле в комнату.
- Что нужно?- с подозрением спросила она.
- Простите… Я видела вас в душе…
- И что?
- Ваше тело… Это война?
- Представьте,- презрительно усмехнулась девушка. – Наша с вами, русско-чеченская. Что еще?
- Я журналист, Бела. Расскажите подробности, если можно.
- А вы у своих спросите, мне-то все равно не поверите. С чего это я должна откровенничать? А если вы подосланы спецслужбами?
Я виновато стояла у двери.
- Белочка,- пожалела меня ее толстая мама. – Расскажи. Какие спецслужбы в лагере…
 
Воительница Аллаха
Чеченка Бела родилась и выросла в Казахстане. В 30-40 годы Сталин, как известно, проводил по Советскому Союзу «великое переселение народов»: кого не смог посадить за колючую проволоку или уничтожить, высылал на поселение в места, часто не пригодные для проживания. Например, степных калмыков услал в заснеженную сибирскую тайгу, а вот чеченцев с гор спустил в сухие степи Казахстана.
Бела, двадцать лет прожив среди казахов, всегда оставалась чеченкой и правоверной мусульманкой. Конечно, это не более, чем факт, потому что в тогдашней стране все вели усреднено-одинаковый образ жизни. Мусульмане, православные, староверы, буддисты – мало кто отличался друг от друга, хотя и старались, пусть на словах, сохранять оставленные предками поименования. С родителями девочка временами наведывалась в Чечено-Ингушетию, никаких ностальгических чувств не испытывая. Все изменилось, когда произошла перестройка и генерал Дудаев заговорил о суверенитете.
Началась война. Жгучий кавказский патриотизм, доселе мирно дремавший в душе народа, встал на дыбы и совсем скоро вырос до фанатизма. Многие ассимилировавшие чеченцы хлынули на историческую родину.
Бела вернулась в Чечню в промежутке между первой и второй войнами. Грозный стоял в развалинах, от главной площади Минутка, откуда срочно уезжал на «буханке» раненый в ж… полковник В.Е., не осталось и следа. Но столица, рассказывает Бела, жила, функционировало все, что могло функционировать, в том числе учебные заведения.
Девушка поступила учиться на гуманитарно-психологический факультет института. Стала одной из лучших студенток, на третьем курсе получила приглашение учиться в Миланском университете, но отказалась, потому что влюбилась. Бела не скрывает, что с самого начала знала, что Аслан боевик, эмир собственной группы, и сражается против всех предателей и неверных. Когда их сватали, он даже одет был в камуфляж, а за спиной висел автомат. И она знала также, что должна будет разделить с ним его дело.
Под влиянием Аслана девушка из просто умной барышни быстро превратилась сначала в невесту боевика, затем в его жену. Строгую, молчаливую, набожную. Научилась водить машину, чтобы помогать мужу в переездах с точки на точку: два раза подряд на одном месте эмир не ночевал. В том, как уважительно, почти подобострастно, слушала мама свою дочь, чувствовалось, что скоро жена стала играть в банде какую-то определенную и значительную роль. Какую, трудно предположить. Что мы знаем о внутренней жизни боевиков? Ничего.
Походная семейная жизнь длилась меньше года. Бела показала свою последнюю фотографию. Голая комната в заброшенной конторе, крашенные пугающей синей краской стены, железная койка застелена байковым одеялом. Молодой бородач спокойно улыбается в объектив. К нему прижалась Бела: копна черных кудрей по плечам, распахнутые веселые глаза. Молодые, красивые, счастливые своей любовью супруги. По одну сторону от них лежит на койке автомат, по другую пистолет в расстегнутой кобуре. За окном ночь, долгожданная ночь влюбленных. Через месяц их расстреляли.
За Асланом постоянно охотились. То ли противоборствующая группировка, то ли мстители другого тейпа. Бела утверждает, что российские солдаты. В июльский вечер 2002 года они ехали на очередную квартиру. Машину, как обычно, вела Бела. Вдруг затрещал воздух, и Жигули моментально были исполосованы пулеметными очередями. Последнее, что успел сделать Аслан, это упасть на жену, прикрыв ее собой. К машине подбежали люди в масках, вышвырнули окровавленные тела на дорогу и добили каждого выстрелом в голову…
Через полтора года живая Бела стояла передо мной и показывала ужасные раны, затянутые тонкой кожицей. Чеченские нейрохирурги, наученные нескончаемыми боями вытаскивать с того света совершенно, казалось бы, безнадежных людей, сумели спасти и Белу. Она корчилась в предсмертных судорогах, а они, не обращая внимания, вытаскивали из тела пули, сшивали мышцы, искали разлохмаченные концы лопнувших нервов. Врачи сделали все, что могли, и этим «всем» была вернувшаяся к Беле жизнь. Впоследствии ее ожидало еще много операций, часто в таких условиях, когда вместо наркоза девушка читала суры из Корана. По ее словам, специалисты, способные вновь сделать из нее физически полноценного человека, находятся в Кельне. Вот туда она и добирается вместе с мамой и друзьями последние месяцы. Пройдены лагеря беженцев в Азербайджане, Польше, Чехии, на очереди австрийский приемный центр.
Во всяком случае, именно туда я провожала Белу на следующий день.
За лагерными воротами суетливые женщины заталкивали по такси радостно голосящих детей, бородачи укладывали в багажники общий скарб.
- Это вам, - отведя глаза, Бела сунула мне в руку яблоко. – Я позвоню когда-нибудь. Прощайте. – И, волоча ногу, вышла за ворота. Не оглянувшись. Неожиданно ее мама, бросив сумки на землю, подбежала ко мне.
- Бела вылечится, и мы вернемся домой. Мы хотим жить только в своей Чечне. Ведь война когда-нибудь кончится, правда?!
- Обязательно кончится.
- На Кавказе яблоко – это знак любви. – Улыбнулась мама. – Прощайте. Мы еще встретимся.
Мы никогда больше не встретились. И телефон ни разу не зазвонил. Но о Беле я думаю до сих пор.
Почему суровые мужчины ее, искалеченную и молодую, везде сопровождали, слушали и вместе молились? Кем на самом деле могла она быть? Насколько правдива была со мной чеченская вдова или она только пересказывала свою легенду военной жертвы, дабы пересечь нужные границы? Этой тайны я не узнаю никогда. А может, тайны вовсе не существует, а есть только печальная история о войне и любви, рассказанная случайно встреченной беженкой…
Вряд ли эта беженка и теперь такая же раздраженная и нелюдимая, какой я увидела ее. Европейская жизнь научит открытости. Но вот ее гордость, высокомерная кавказская гордость, останется наверняка. Я представляю себе высокую, слегка прихрамывающую даму, облаченную в мусульманский наряд. Где проявляет себя эта женщина – в Австрии, куда я ее провожала? Или в Англии – Мекке для просвещенных чеченцев? Или все-таки в России, презираемой ею моей любимой родине?.. И если мы встретимся, на какой стадии будет находиться тогда тяжелая чеченская тема? Для меня - тема, для нее – боль и страсть, для Владимира Евстегнеевича – гордые воспоминания.
Дата публикации: 15.09.2009 21:43
Предыдущее: МАСТЕРСКАЯСледующее: Последняя фотография

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Наши судьи-эксперты
Галина Пиастро
Документы эксперта
Магик
Наши судьи-эксперты
Николай Кузнецов
Документы эксперта
Кот Димы Рогова
Наши судьи-эксперты
Виктория Соловьева
Документы эксперта
Не чудо
Наши эксперты -
судьи Литературных
конкурсов
Алла Райц
Людмила Рогочая
Галина Пиастро
Вячеслав Дворников
Николай Кузнецов
Виктория Соловьёва
Людмила Царюк (Семёнова)
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта