Конкурс в честь Всемирного Дня поэзии
Это просто – писать стихи?











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Всемирный День Писателя и
Приключения кота Рыжика.
Форум книги коллективного сочинительства"
Иллюстрация к легендам о случайных находках на чердаках
Буфет. Истории
за нашим столом
ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ЗЕМЛИ
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Владимир Трушков
Лиска Лариска (охотничья сказка
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты
Визуальные новеллы
.
Произведение
Жанр: Публицистика и мемуарыАвтор: К.А. Прохоров (Сектант)
Объем: 16104 [ символов ]
Из Сибири на Украину - пешком...
Интервью с Вивсиком Василием Онуфриевичем,
г. Сакраменто, Калифорния, США
 
– Уважаемый Василий Онуфриевич, расскажите, пожалуйста, немного о Вашем детстве и начале самостоятельного жизненного пути.
 
Наша семья жила на Виннитчине, в Моги­лев-Подольском районе, в селе Серебринец. В октябре 1927 года умер мой отец. Две старшие сестры, Надя и Аня, вышли замуж ещё при жизни отца. На попе­чении матери-вдовы осталось шестеро детей. Мне в ту пору было всего шесть лет. Спустя три года после смер­ти отца, в 1930 году, тяжёлая доля испытаний сталинских лет выпала и нам.
С началом политики принудительной коллективизации крестьяне в страхе перед жестокостью советской власти потянулись в колхоз. Вскоре после Рождества нашу семью лишили всего: угнали скот, забрали и движимое, и не­движимое имущество. Став в одночасье бездомными, мы вынуждено ютились до весны у стар­шей сестры Нади. Затем незнакомый нам милиционер, за­читав с помятого листа имена моих стар­ших братьев, именем советской власти объявил об их аресте. Мише тогда было не­многим более шестнадцати лет, Саше – около восемнадцати, Науму – двадцать один, а Андрею – двадцать три года. Нам с расплакавшейся младшей сестренкой Асей приказа­ли молчать. Мать, с побелевшим лицом, вопреки запрету, кое-как успела проститься с сы­новьями. Так «громили кулаков» по всей огромной стране…
В начале мая под усиленным конвоем «кулацкие» семьи из всей округи были выселены. На станции Израиловка нас насильно затолкали в товарные вагоны, которые были оборудованы двухъярусными нарами из сырых, неструганных досок. Все вагоны оказались переполнены.
 
– Там также были маленькие дети или нет?
 
Высылали и пожилых, и немощных, и больных, и женщин с грудными детьми, и даже беременных. Люди особенно томились из-за нехватки воды и свежего воздуха. Первыми стали умирать больные люди и маленькие дети. «Дядя, дай водички! Дяденька, пить хочу!» – молили дети конвой. Но их, как правило, грубо обрывали, а в лучшем случае обещали, что скоро приедем, и тогда у нас всего будет в достатке. Однако это «скоро» тянулось почти две недели, пока мы проехали Харьков, Казань, Уфу, Челябинск, Свердловск, и, наконец, поезд добрался до западносибирской станции Тавда.
Здесь оказался тупик: дальше железной дороги не было. Состав окружила вооруженная охрана с овчарками, и началась выгрузка людей. Рядом, у речного причала, нас ожидали старые баржи, а во главе их помещался речной буксир, которому предстояло пройти нема­лый путь дальше на север. Люди, измученные дол­гой дорогой, с трудом поднимались по зыбкому трапу на баржи. Затем раздался хри­плый гудок буксира, и наш речной караван, мед­ленно отчалив, поплыл вверх по таёжной реке.
Угрюмые леса неспешно ползли нам на­встречу, сердце сжималось от грусти и тоски по дому. Нашему плаванью, казалось, не будет конца. С продуктами становилось все труднее. Через сколько дней наш караван добрался до устья реки Сосьва и столь же медленно продолжил свой путь по ней. Томительное ожидание конечного пункта назначения с каждым днем усиливалось. Но нам предстояло ещё не один день плыть по реке Лозьва…
 
– Что Вам больше всего запомнилось из того вынужденного переселения?
 
Помню только: бесконечное нытьё детей, задумчи­вые и серьезные лица мужчин и женщин, безучастно взиравших на дремучие бесконечные леса, величественно возвышавшиеся над крутыми берегами таежной реки. Наконец, буксир прочно сел на мель, и конвою стало ясно, что дальше идти вверх по реке невозможно из-за мелководья. И тогда нас решили выгружать на ближайший берег, что с немалым трудом и было сделано.
Хотя лето было ещё в разгаре, и стояли тёплые дни, никто из переселенцев не был подготовлен к новым тяжёлым испытаниям. Ни у кого не было хотя бы простенькой палатки. Все оказались под открытым небом, среди дикой тайги, где монотонно пищали комары и неустанно дони­мала мошкара, не давая покоя ни старо­му, ни малому. А главное: у людей не было никаких орудий труда, ин­струментов для разработки леса. Оказалось нечем вырыть даже простую землянку, всё отобрали при раскулачивании. Не трудно было предсказать участь переселенцев суровой сибирской зимой…
 
– Как в это трудное время вели себя члены Вашей семьи?
 
Моя мама была очень мужественным человеком. Она видела единственную возможность спастись от неминуемой смерти – в немедленном бегстве из этого гиблого места. Однако в лагере началась эпидемия тифа, и вместе со многими другими людьми заболели и мы с Асей. Бежало драгоценное время, а мама всё ухаживала за нами и непрестанно молилась. Господь услышал её молитвы: сначала поправилась Ася, а затем и я. Это было настоящим чудом, потому что в других семьях переселенцев многие дети умерли. Господь же хранил нас для какой-то Своей цели.
Август подходил к концу, прибли­жалась осень. Северный климат властно заявлял о своих правах, а я всё ещё был слаб. Тем не менее, вскоре ночью мы с мамой и сестрой незаметно покинули обречённый лагерь. Из-за моей слабости мы часто отдыхали в пути. Питались небольшим запасом пшена, взятого с собой, а затем, когда я окреп, стали собирать лесные ягоды. Чаще всего это была брусника. Ели также грибы и кедровые орешки, что делало нашу пищу достаточно калорийной.
 
– Неужели такое возможно: слабой женщине с детьми выжить в таких условиях?
 
К нашему счастью, осень в тот год выдалась удивительно солнечной и погожей, хотя по ночам уже нача­лись первые заморозки. Мы продвигались пешком на юг, в сторону села Ивдель. Однако там нам появляться было никак нельзя, потому что беглых переселенцев отлавливали и очень жестоко наказывали. Зная об этом, мы с мамой далеко обошли Ивдель, перебрались вброд через какую-то речку и вновь углубились в лес.
Выби­рая места для ночлега, мы научились использовать ветви пушистых елей в качестве постели, набирали побольше хвороста, чтобы ночью поддерживать огонь. Часто лесное утро бывало настолько чарующе прекрас­ным, что вызывало в наших сердцах искреннее восхищение творением Божьим. Когда была возможность, мы выходили на дорогу, иногда шли по железнодорожному полотну, но тогда возрастала опасность быть замеченными кем-либо со стороны.
Между тем, наступила зима. Морозы усиливались с каждым днём, начались метели. Идти по насыпи железной дороги было трудно, но мы всё же шли, приближаясь к Североуральску. В этом городе мы с мамой тоже испытали много трудностей, обо всём не расскажешь, но затем Господь послал нам добрых людей, и мы смогли как-то перезимовать.
 
– И что же было затем? Ведь вы ещё находились так далеко от дома…
 
Летом 1931 года мы с сестрёнкой и мамой осмелились покинуть Североуральск и продолжить свой чрезвычайно рискованный путь в сторону родной Украины. Перед уходом мы поблагодарили людей с доб­рым сердцем и простой русской душой, которые были удивительно щедры и делились с нами куском хлеба даже в такое трудное и голодное время. Простившись, мы двинулись по дорогам дикого Заура­лья, по пустынным местам, где было мало людей. Направление держали на селения Серов и Новая Ляля.
Уже осенью мы подо­шли к одному из притоков Сосьвы. Стояла холодная погода, и мы поспешили к видневшемуся издалека мосту, чтобы перейти на другую сторону. Однако на мосту стояла вооружённая охрана. Путь для нас был закрыт. Тогда мы двинулись вниз по течению реки в надежде встретить какое-либо се­ление или найти переправу. Не легко было пробираться по дикому заросшему берегу реки, но другого вы­хода у нас не было. Дул сильный ветер, а потом и вовсе пошёл снег. Речные волны шумели, разбива­ясь о берег, серое небо становилось всё темнее, день угасал, а с ним угасала и всякая надежда. Бедной вдове с двумя детьми был силен помочь только Бог.
 
– Вы все были верующими людьми?
 
Да, конечно! Неожиданно мы увидели на реке лодку. Ею управлял бородатый незнакомец. Оценив наше отчаянное положение, он подплыл к нам и без лишних слов перевёз на другую сторону, где неподалёку виднелась деревня. «Ишь, как разгулялся ветер, всю речку вспенил!» – только и сказал таинственный бородач. Можно ли в той встрече не увидеть руки Божьей, не поверить Его милосердию? Это было бы самой чёрной неблагодарностью со стороны спасённых.
В деревне нас приняли очень хорошо: накормили и дали возможность переночевать. Там же подарили и столь нужную нам в пути административную карту СССР, по­могли советом, куда идти дальше, чтобы избежать милицейских постов. Жизненные обстоятельства сделали меня, одинна­дцатилетнего мальчишку, не по годам взрослым, ведь я должен был ежедневно заботиться о хлебе насущном. И, правда, там, где отказывали в подаянии маме, как человеку взрослому, обычно не отказывали мне. Я восполнял и нужду моей сестрёнки, которая очень стеснялась ходить с протянутой рукой, прося милостыню Христа ради. Я заботился и о ночлеге, и вместе с мамой обсуждал дальнейший маршрут нашего странствования. Божья рука воистину была над нами, и я помню мало случаев, когда нам от­казывали в ночлеге. Нередко для нас специально топили русскую баню, чинили стоптан­ные лапти или дарили новые, меняли наши ветхие одеж­ды на более добротные. Я с особым чувством благодарности вспоминаю бедные русские селения, где в зимнюю стужу мы находили и ночлег, и необходимую пищу, и сердечную теплоту, не искоренённую из нашего народа безбожной властью.
 
– Неужели милиция вас так никогда и не побеспокоила?
 
Наша семья держала направление на Ниж­нюю Туру, но неподалеку от Новой Ляли мы неожиданно наткнулись на милицейский патруль. Нас сразу же арестовали. Это могло окончиться очень плохо. Однако и здесь счастливый случай пришёл нам на помощь. Сарай, в который нас заперли на ночь вместе с другими бродягами, оказался очень ветхим. В полной темноте мужчины смогли голыми руками проделать лаз в стене, и все, кто пожелал бежать на свободу, тут же воспользовались этой возможностью.
Как только мы покинули место заточения, то, поло­жившись на волю Божью, под покровом ночи, облепленные падавшим пушистым снегом, взволнованные и счастливые, опять пошли в сторону Нижней Туры. На этот раз нам вновь пришлось ночевать под открытым небом. Углубившись подальше в лес, мы, как обычно, наломали еловых веток, соорудили шалаш и, тесно прижавшись друг к другу, под шёпот материнской молитвы спокойно усну­ли.
 
– Но ведь в лесу, наверное, были дикие звери? Как вы вели себя при встрече с ними?
 
Сколько мы бродили дремучими лесами, ночевали неизвестно где, но не было случая, чтобы какой-то дикий зверь всерьёз побеспокоил нас, хотя одних только волков в Сибири предостаточно. Однажды в лесу неподалёку от нас, помню, раздался одинокий волчий вой, за ним завыла целая стая. Нашу семью охватил ужас, ко­торый передать словами невозможно, такое не дай Бог пережить никому. Мама вскрикнула: «Молитесь, дети!» и стала подталкивать нас скорее вперёд, одновременно закрывая собой сзади. Мне кто-то рассказывал, что волки громко воют перед тем, как напасть на свою жертву. И мне казалось, что я уже слышу щелканье их острых зубов, от чего моё детское сердечко в ужасе замирало. Все мои чувства напряглись до предела. Мне так было страшно умирать в этом лесу! Хотя мы бежали изо всех сил, однако, мне казалось, что мы топчемся на одном месте. Но позади меня всё время слышалась слёзная материнская молитва. И волчий вой как нежданно начался, так и умолк. Мы даже не увидели ни одного волка! Вспоминая прошлое, мне кажется, это был самый трудный отрезок нашего пути длиной в несколько тысяч километров. Вероятно, тогда серебристый иней настоящей взрослой седины впервые и коснулся моих тёмных детских волос…
 
– Поразительно! Но как же вы в лесу выносили сибирские морозы?
 
Многократно при низкой темпера­туре мы ночевали в зимнем лесу под укрытием лишь хвойных веток и, слава Богу, никто из нас серьёзно не пострадал от мороза. Конечно, мы также разводили костры. И просыпались от холода обычно только на рассве­те, а иногда и позже, когда солнце уже светило сквозь деревья. Мама, как всегда, утром молилась, и только затем мы двигались в путь.
Слегка согнувшись, с котомкой на плечах, обутая в лапти по милости добрых людей, в залатанной фуфайке и с посохом в руке шла эта бедная вдова с двумя малолет­ними детьми через половину России… Для нас были закрыты двери государствен­ных учреждений, от нас не принимали ни просьб, ни жалоб, мы не могли нигде в Сибири сесть на поезд, наша семья оказалась полностью за бортом социалистического общества, даже с его урезанными правами. Казалось, только смерть может избавить нас от страданий.
Переходя от деревни к деревне, мы, наконец, достигли Красноуральска. Чем дальше мы уходили от зоны спецпереселенцев, тем безопаснее становился наш путь. Как дитя тянется к материнской груди, так мы стремились к родной Украине. Маршрут, по которому мы вольно или вынужденно шли домой, был следующим: из Красноуральска – на Кушву, затем на Лысьву, Пермь, Глазов, Котельнич. С Котельнича пошли южнее, в сторону Горького, Рязани, Орла, Киева. А затем уже были Фастов, Жмеринка и, наконец, родное село Серебринец!
 
– Были ли у вас ещё какие-нибудь памятные происшествия в пути?
 
Когда наша семья находилась уже на юге Вологодской области, между мною и моей доброй матерью случилось разногласие по поводу нашего дальнейшего маршрута. Обидевшись, я неохотно плелся позади неё, всё больше отставая. Ася, боясь, что я потеряюсь, пошла рядом со мною. Упустив маму из виду, мы с сестрёнкой прошли небольшое се­ление, на выходе из которого была развилка дорог. По которой из них пошла наша мама, мы не знали. Побежали наугад, торопясь догнать её, но, как оказалось, ошиблись дорогой, и окончательно потерялись. Ася плакала. Да и моё сердце томилось и сокрушалось, ведь это я был при­чиной нашего горя. А что переживала тогда наша мама, когда тоже обнаружила, что не может найти нас? Нам это трудно было представить. Мне тогда исполнилось уже тринадцать лет, но мы с сестрёнкой ощущали себя самыми несчастными сиротами на земле. Большую часть оставшегося пути до дома мы были грустны и молчаливы, тосковали по маме. Проходя деревню за деревней, всё ещё надея­лись её встретить, но мамы, увы, нигде не было.
Только весной 1934 года мы с Асей, наконец, добрались до родного села. Чем ближе мы подходили к дому нашей старшей сестры Нади, тем сильнее волновались, так как уже знали о недавнем большом голоде на Украине. Нас пугала мысль, живы ли наши родные? Со дня высылки из деревни у нас не было с ними никакой связи. Осторожно подойдя к окну дома, я тихо постучал. В окне появилось добродушное лицо Дмитрия, мужа Нади. Уви­дев нас, он смущенно произнес: «Как, это вы?!» – и тут же, широко раскрыв окно, прижал нас с Асей к себе. В тот же миг из дома выбежала Надя, а за ней – и наша мама!
 
– А можно узнать, каким образом она добралась до родного дома?
 
Оказалось, что мама, не найдя нас с Асей и проплакав много времени, смогла уехать с ближайшей железнодорожной станции на поезде (ей помогли купить билет добрые люди), поэтому она намного опередила нас. Но мама никогда не теряла надежду увидеть нас с Асей вновь. На неё в прокуратуре завели уголовное дело, ведь она сбежала с места ссылки, да еще с двумя малолетними детьми. Однако, по милости Божьей, через полгода дело закрыли. Очевидно, нужны были работники в колхозе.
 
– Что стало с Вашими старшими братьями?
 
Мои братья Андрей и Александр отбыли по пять лет в исправительно-трудовых лагерях Забайкалья. Ан­дрей во время Великой Отечественной войны погиб на фронте. Александр тоже вое­вал, был дважды тяжело ранен. В 1987 году переехал в Серебринец, а в 1997 году умер. Михаил в самый канун победы над Германией, при штурме Берлина, пропал без вести. Советский генерал А.В. Горбатов писал о битве за Берлин: «В уличных боях мы положили не менее ста тысяч солдат. И какие люди были – золотые…» Так мои старшие братья защищали Отечество, кровью искупив своё «кулацкое» прошлое.
Мама дожила свой век у Нади. Несмотря на свою многотрудную жизнь, она в возрасте девяноста шести лет, в 1970 году, тихо скончалась. Умерли и Надя с Аней. Сегодня в живых остались лишь мы с Асей.
 
– Большое спасибо за Ваше удивительное свидетельство!
 
Беседовал Константин Прохоров.
Дата публикации: 13.09.2009 06:02
Предыдущее: Не доверяйте пришельцам!Следующее: Миниатюры

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.
Сергей Ворошилов
Мадонны
Регина Канаева
Свет мой, зеркальце скажи
Дмитрий Оксенчук
Мне снится старый дом
Наши эксперты -
судьи Литературных
конкурсов
Алла Райц
Людмила Рогочая
Галина Пиастро
Вячеслав Дворников
Николай Кузнецов
Виктория Соловьёва
Людмила Царюк (Семёнова)
Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта