Я хотела бы рисовать на твоих ладонях серебряными красками ветра, я хотела бы любить тебя искренне и отдавать свою жизнь ради единственного прикосновения к твоим темным волосам. Но я просто не могу этого сделать. Я слишком устала. Я хочу просто жить. В любви, в гармонии с миром, в гармонии с собой. Ты давно уже понял, что я могу любить тебя лишь во сне. Но мы вместе с тобой и каждый день истязаем свои души, чтобы показать людям, окружающим нас, насколько мы счастливы. Это правильно, мой светлый ангел? Я спрашиваю тебя лишь для того, чтобы узнать твою истину и оправдать или же низвергнуть её в пропасть.

 

А люди идут по своим делам и не замечают меня. Все такие спокойные и уверенные в своем счастье. Но порой и из-под их масок проскальзывают вспышки их мыслей: “устал”, “надоело”, “не могу больше это выносить”. Если просто прислушаться к мыслям этого потока, проплывающего мимо меня, можно понять то, что гложет человечество. Смотрю на толпу и мне грустно. На их лицах улыбки, а под ними либо равнодушие, либо презрение, а иногда и просто ненависть к окружающему миру.

 

Не хочу больше на это смотреть. Иду прочь. Смотрю на часы. Всего лишь 5 минут третьего. Время еще есть. И я медленно направляюсь к парку. Вокруг мир кружится и сверкает в своем летнем великолепии. Красиво. Мир пропитан любовью, все дышит красотой и бесконечной радостью. Сажусь на лавочку. Такая беленькая, свежевыкрашенная лавочка. Но я заранее проверяю, высохла она или нет. Сижу. Достаю семечки и начинаю их лузгать. Хорошо, спокойно здесь. Отовсюду к моей лавочке слетаются голуби. Разноцветные такие: синие с белым, синие с черным, просто синие, даже есть коричневые и один белый, с хохолком. Красивый. Он спокойно подходит ко мне и все голуби, кажется, разлетаются перед ним, пропуская, что ли? Но вдруг на него налетает какой-то нахохлившийся боец и начинает отбирать ту семечку, на которую встал король. Ох, а я думала действительно король.

 

Неожиданно до меня доносится такой нежный голосок. Говорит девочка. Голос доносится из-за ограды. За оградой, за парком начинаются частные владения и я уже не раз, приходя сюда, замечала, что там, именно на том участке земли, растут голубые, небесно-голубые цветочки. Незабудки. Они напоминают мне о детстве. Хорошо и красиво вокруг. И еще эти незабудки. Но потом до меня медленно начинает доходить, что голос детский, а я точно знаю, что там живет какая-то свихнувшаяся на своих цветах старуха. Внезапно в голову приходит мысль, что она там одна. Я порывисто встаю и выкидываю оставшиеся семечки в самую толпу придворных. Подбегаю к ограде. И что я вижу, точнее слышу? Спокойный мирный разговор матери с дочкой. Только вот мать мне не понравилась. Какая-то она была слишком деловая, не похоже было, что она сама растит дочурку. Скорее всего, взяла её у няньки, чтобы немного погулять с ней, как с игрушкой. И сама девочка выряжена как кукла. Вся в розовом: розовое платьице, розовые носочки, розовые туфельки и даже (что меня поразило больше всего), крошечные розовые перчаточки, одетые на крошечную детскую ручку.

 

Девочка, вся розовенькая, наклонилась к крошечным голубеньким цветам. Не понятно только как она попала туда, на клумбу цветов. Может, мать решила выполнить просьбу своей дочурки, которую видит раз в месяц или что-то типа того.

 

– Мамочка, что это за цветок?

 

– Это незабудка. Видишь, какая она голубая и маленькая? Прямо как ты, солнышко мое.

 

– А почему её так назвали?

 

– Пошла прочь! Что ты тут делаешь? Это мой сад!

 

В разговор вклинивается крик той самой старушки, которая очень часто прогоняла меня от ограды, когда я слишком долго стояла и смотрела на цветы. Старушка выбежала из дома и, помахивая своей палкой, направилась к девочке. Мать ребенка уже давно стояла за оградой и звала за собой. Не понимаю, почему она не могла схватить дочку и перенести её через ограду.

 

– Но…

 

– Прочь! Прочь! Прочь!

 

– Неужели мне нельзя посмотреть на эти маленькие цветочки?

 

– Прочь, я тебе сказала! Они мои и только мои! Уходи отсюда!

 

Ненависть яркими молниями вырывалась из глаз старушки. Девочка, бледная и испуганная, начала плакать.

 

– Прочь! Слезы развели! Прочь! Прочь!

 

Прозрачными хрусталиками катились слезы по щекам девочки. Я перепрыгнула через ограду, одарив её мать разочарованным взглядом. Подошла к малышке и взяла её за руку. Белое лицо девочки обернулась ко мне, и на нем появился испуг. Она окаменела. Все-таки незнакомая тетя. Я отвела её к матери, стоявшей за оградой. Мать же в это время спокойно стояла и наблюдала за тем, как я помогаю её дочери перелезть. Когда малютка оказалась на той стороне, мать сухо поблагодарила меня и, взяв девочку за руку, ушла прочь. Девочка еще долго оглядывалась, чем убеждала меня, что она не кукла, а ребенок, которому свойственно любопытство.

 

Старуха все еще продолжала кричать и браниться. Мне было её жаль. Повернувшись к ней, я сказала:

 

– Идите лучше домой. Никто больше не трогает Ваши цветы. Успокойтесь.

 

Старуха сразу вся обмякла и, все еще бормоча что-то свое, развернулась и направилась к дому.

 

Я же снова перелезла через ограду и направилась к своей лавочке. Голуби уже разлетелись и напоминанием о недавнем побоище была лишь моя сумочка, которую я оставила на скамейке. Я снова села. И постаралась успокоиться и поймать ту тонкую ниточку иллюзий, которую плели эльфы этого парка. Я закрыла глаза и почувствовала, как нежные лучики солнца коснулись моего лица. Я улыбнулась. Было хорошо. Но потом я услышала твои шаги. У тебя очень своеобразный звук шагов. Он какой-то странный и по-зимнему холодный. Я открыла глаза.

 

Ледяными кристаллами пронзил мое сердце твой воспаленный взгляд. Ты собирался сказать что-то важное, но боялся моей реакции, ведь так? Я упрощу тебе жизнь. Ты хочешь уйти? Уходи. Мне не нужна твоя любовь. Я спокойна. Я люблю этот мир и этих сказочных эльфов, едва не усыпивших меня перед твоим приходом. Моя любовь прошла, но как она была красива. И я все еще «люблю» тебя той любовью, которая остается, когда сердце уже забыло. Это любовь сестры, когда она видит, что её шаловливый брат перевернул все в ее комнате. Так же и ты. Ты перевернул все в моей жизни. Но что-то все еще живет во мне и проглядывает порой вспышками ненависти. Но ты не волнуйся, я слишком чувствую эту ненависть к тебе, мою любовь ты испил уже сполна.

 

– Уходишь?

 

– Да.

 

– Ладно.

 

– Ты будешь плакать?

 

– Да. Но ты уходи пока можешь.

 

– Ты будешь страдать?

 

Мой смех вспугнул белоснежного голубя, севшего на скамейку подле меня. Это был тот самый король, которого я уже не ожидала увидеть. Но он прилетел обратно и сел туда, где недавно на него напал какой-то драчун. И, мне показалось, что он подмигнул мне. Не все еще кончено, да?

 

– Нет, даже и не надейся.

 

– Прощай.

 

– Уходи.

 

Я хочу нарисовать серыми кистями дождя всю красоту моей любви к тебе. Я бесконечно твоя, мой синеокий ангел. Но любовь моя — красивая, как алый пепел сожженной розы, вечная, как блеск глаз улыбающегося ребенка, истинная, как лунное шествие майской ночью, будет жить в отражении твоих глаз. Раз коснувшись меня, ты уже не сможешь забыть то чувство бесконечной грусти, которое пропитало все мое существо. Но ведь именно нежная симфония вечности скрепила наш недолгий союз. Уходи! Прочь! Прочь! Незабудки растут только для того, чтобы помнить об ушедших, а не скорбеть о живущих с нами.