Куземко Владимир Валерьянович.

 

П Р Е М И Я И М Е Н И Е С Е Н И Н А .

Из записок юмориста.

 

Нынче кто талантлив - тот и нищ.

 

А тут разнёсся слушок, что в соседнем областном центре некий меценат,

господин Ух – Залесский, учредил свою личную премию имени Есенина – за выдающиеся достижения в области культуры. Взахлёб передавали, что премия эта имеет денежный эквивалент трёх степеней - на 10, 100 и 1000 долларов, и присуждается лично самим меценатом в следующий вторник в здании тамошней филармонии. Приходишь туда к десяти утра, рассказываешь щедрому господинчику о своих выдающихся вкладах в мировую культуру, и ежели твой рассказ ему понравится - получаешь на руки энную сумму баксов. Во всяком случае, так это передавали…

 

Я - человек гордый, но из гордыни кашу не сваришь, и за квартиру полгода не плачено, а тут - ТЫСЯЧА ДОЛЛАРОВ!.. Давно не держал я в руках такую кучу денег. Собственно говоря, и отродясь я столько никогда не держал…А следующий вторник у меня как раз оказался незанятым делами!..

 

Решено - еду.

 

Добираться поездом было долго, самолётом - дорого, а автобусом – утомительно. Поехал автобусом. ( Деньги на билет занял у соседки, убедив её, что вот – вот разбогатею, и тогда верну ей долг с афиногенными процентами ). В дороге у нас кончилось топливо, и последние 8 километров автобус пришлось толкать пассажирам.

 

К зданию областной филармонии я подоспел лишь в 10.35. Морщинистая уборщица у входа небрежно сметала в совок окурки. Над дверью краснел транспапрант: «Премию имени писателя Есенина дают тута!!!»

 

- Вообще – то общепринято называть Есенина поэтом… - растерянно пробормотал я, задрав голову и разглядывая транспарант. Уборщица, оглянувшись на мой голос, равнодушно пожала плечами, а подоспевший сзади улыбчивый бородач с «кейсом» пояснил:

- Имеется в виду вовсе не литератор Сергей Есенин, а вор – карманник Федька Есенин, с которым Ух – Залесский пять лет мотал срок под Магаданом. Классно дамские сумочки бритвой «писал» Федяха… Вы тоже на мероприятие?.. Пошли вместе!..

 

- Пошли! - весело согласился я. Балагур с «кейсом» мне сразу же понравился. Вот только бородка у него выглядела косовато, словно приклеивал он её второпях, но на такие мелочи по нынешним тревожным временам стараешься не обращать внимания.

 

Мы вошли вовнутрь, потопали по пустынному фойе в зал. По дороге я спросил у бородача:

- А что, меценат действительно так щедр?..

 

Бородач, быстро глянув, осклабился:

- Да нет… Ещё та жила, за копейку удавится!.. А сейчас - для понту пыль в глаза пускает… В прошлом году «обул» он своего компаньона Чалого на пол – лимона баксов, всё промотать ещё не успел, вот и решил пофорсить напоследок…

 

- А почему напоследок?.. Он что, уезжает?.. - не понял я. Мой спутник подумал, встряхнул «кейсом» явно проверяя, не забыл ли чего положить туда, скупо усмехнулся:

- Да, пожалуй, можно и так сказать… Уезжает!.. Скоро – скоро и далеко – далеко. Бабло ему там уже не понадобится, потому и фурыжит!..

 

Не успел я поинтересоваться названием местности, где, оказывается, можно жить, не думая про бабки, как мы вошли в зал. Он был битком набит представителями творческой интеллигенции этого и всех окрестных регионов. ( Видимо, приехали абсолютно все, у кого хватило денег хотя бы на автобус ). С трудом найдя полусвободное стоячее место в толпе страждущих опремиалиться, мы с бородачом вдвоём втиснулись туда и стали наблюдать за происходящим.

 

На сцене за столом сидел сам господин Ух – Залесский. Смотрелся он вполне стандартно: малиновый пиджак, золотая цепь на буйволочьей шее, золотые часы на волосатой руке, привычка поминутно ржать по – жеребячьи, чесаться в ширинке, ковырять в носу, сплёвывать и зевать, широко распахнув украшенную золотыми клыками пасть, да плюс к этому ещё и обязательный набор «братановских» словечек и фраз типа: «конкретно», «в натуре», «лохи», «не гони цинк, фраерило.!», «за это фуфло я тебя, падло, на правило поставлю запросто!», и так далее… Несколько лет назад такими вот «чисто конкретными» пацанами были переполнены улицы наших городов, но потом они перестреляли друг дружку, а уцелевшие и преуспевшие – остепенились, окультурились, перестали малиноветь, ржать и «братанить», в общем - растворились в общей массе цивилизованных буржуев. Этот же, похоже, всё это время отсиживался в укрытии, а теперь вылез на поверхность - прежний, полузабытый, так достававший нас всех некогда типаж.

 

Но не он был здесь хозяином положения, а его чемоданчик. Скромный старенький чемоданчик, до краев заполненный пачками инвалюты, распахнуто лежал на столе, приковывая всеобщие голодно – восхищённые взгляды наших обнищавших за годы великих реформ Мастеров культуры. ( Привыкли за годы Советской власти к государственному подкорму, и никак самостоятельно кормиться не научатся ),

 

Технология всего действия была таковой. Меценат милостиво тыкал мясистым указующим перстом в кого – либо из сидящих в зале, тот радостно выбегал на сцену и начинал демонстрировать свои таланты. То есть певцы – пели, актёры - декламировали, художники - показывали свои полотна, литераторы - делились своими грандиозными замыслами, и всё в таком же духе. Некоторым - везло, они попадали «в масть» богатенькому благодетелю, и он, небрежно пошарив лапищей в своём чемоданчике, кидал везунчикам пару – другую зелененьких бумажек. Тысячу долларов, правда, при мне никто не получил, но по 10 долларов отхватили многие, иные даже и по «сотняшке», а сто долларов для любого творческого человека сегодня в наших краях - это к а п и т а л .

 

Однако большинство вызванных на сцену остались с носом, не сумев понравиться учредителю премии, и двое охранявших его бритоголовых «качков» бесцеремонно сгоняли их обратно со сцены в зал, взамен же из зала вызывалась новая порция рвущихся к «зелени» талантов.

 

Со стороны мероприятие выглядело очень унизительно, особенно с учётом утончённости натур деятелей культуры и искусства, в изобилии тусующихся в зале. Они ведь Кафку читали, Шнитке слушали, Пикассо созерцали часами, о Тарковском часами могли дискутировать, про Сартра слышали даже, а тут им - такое!.. Доходило ведь до окончательного маразма… Так, одну очень красивую оперную приму в нарядном бархатном платье господин Ух – Залесский вначале обозвал «пидорной козой» за её попытку исполнить какую – то арию из Моцарта, но потом, пройдясь маслеными глазёнками по её фигуре, велел ей подойти к нему поближе, совершенно спокойно ощупал её груди и ягодицы, объявил всему залу, что: «а буфера – то у тёлки ничего, с такой неплохо бы и в сауне попариться!», и кинул ей, оскорблено зардевшейся от гнева, несколько «соток» в вырез декольте. ( Оскорбиться – то она оскорбилась, но денежки - взяла!.. Эх, продажна же культура наша… ) И как зарычал зал от чёрной зависти, когда одному известнейшему художнику с мировой ( но увы - ничем ныне не оплачиваемой ) славой меценат щедро отвалил двести долларов за свежеизготовленный «шедевр» под красноречивым названием «Обнажённый Иисус Христос базарит с раздевающейся Магдалиной», одобрительно крякнув:

- Ништяк «штык» у твоего Христосика… Повешу на даче над камином - пущай кореша любуются!..

 

Опремиаленый художник стрелой умчал со сцены в зал, а оттуда - сразу же на улицу, явно опасаясь, что меценат передумает и заберет денежки обратно. Я лишь головой покачал. Как можно так унижаться?!. Такому грандиозному талантищу - и перед этой жалкой тварью?!. Мир явно сошёл с ума… Хотелось немедленно встать и уйти, громко хлопнув дверью. Но я не вставал и не уходил. Почему?.. Потому!..

- Неужели баксы настоящие? – возбуждённо пробормотал я. Стоявший рядом бородач пожал плечами:

- Да какая разница?.. Вам он всё равно не даст ни цента - у вас лицо слишком умное…

 

У меня - умное?.. Странно… Я ощупал свою физиономию, задвигал лицевыми мускулами, пытаясь придать ей оттенок лёгкого дебилизма. Получалось плохо, я сам это чувствовал. Ум продолжал переть из меня могучим потоком, вылезая из всех дыр и отверстий. Жаль, тёмные очки не прихватил… Кем бы показать себя перед господином Ух – Залесским, чтоб уж точно долларами отоварил?. Так… так… я – литератор, собирающийся написать цикл романов из жизни братвы... Во!.. И словечек побольше употреблять «пацаньих»… Я попытался припомнить какие – нибудь, но, кроме втесавшегося в память почему – то: «а за козла ты ответишь!», в голову от волнения ничего не лезло.

 

Тут как раз волосатая рука Ух – Залесского ткнула в меня, бородача с «кейсом» и стоявшего рядом с нами лысенького главного редактора хорошо известного мне столичного журнала. Мы вышли на сцену. Мне показалось, что «качки» знали бородача и раньше, во всяком случае они обменялись быстрыми взглядами. Что же касается господина мецената, то и вблизи он показался мне всё тем же омерзительным чмо, недостойным даже плевка. Я гордо взглянул на него…потом - на распахнутый чемоданчик… жалостливо заулыбался… Но Ух – Залесский даже не смотрел на меня. Сонно скользнул взглядом по бородачу, потом кивнул главному редактору:

- Эй, ты…в шляпе!.. Кроши батон, в натуре… Колись про своё, но – короче!..

 

А тот и рад. Запел соловьём, затараторил про свой культурологический журнальчик, поделился планами расширить, углубить и концептуально обогатить своё издание, и тут же скромно попросил отвалить ему даже не одну, а пять тысяч долларов - вот детальные расчёты, на что именно пойдёт вся эта сумма… Говорил он НЕ ТО и НЕ ТЕМИ словами, которые могли бы достучаться до сознания малиново – пиджачного благодетеля. Терпение Ух – Залесского лопнуло, когда он увидел протянутую ему пачку листов с финансовыми расчётами, и он кивнул «качкам»:

- Уберите этого хмыря с глаз моих - он мне надоел!..

 

Те тотчас подхватили ничего не понимающего и пытающегося договорить до конца бедолагу и потащили его со сцены. «Это недоразумение!.. Я объясню, и вы всё поймёте!..» - жалобно зазвучал его фальцет уже от самого входа, а затем «качки» потащили его дальше, на улицу. Лично мне показалось, что охранники мецената поступили неосторожно, оставив босса без защиты, но с другой стороны - не я же им платил, и не мне было их критиковать. Сам господин Ух – Залесский прокола своей охраны не заметил, уставился на этот раз на бородача, буркнул:

- Времени - полминуты. Секундой больше - дам в рыльник!..

 

Бородач скривил рот в ухмылке:

- Мне и 20 секунд хватит. Я - профессионал!..

 

Он поставил свой «кейс» на пол, бережно открыл его, извлёк оттуда длинноствольный пистолет и, произнеся громко: «Тебе привет от твоих корешей!», пять раз выстрелил вначале – в центр дото - образного лба, а затем - в малиновый пиджак на груди.

 

-Ё…твою…?.. – удивился начавший было приподниматься со стула господин Ух – Залесский, и тут же умер, рухнув навзничь вместе со стулом. Бородач подошёл вплотную, полюбовался результатом, выстрелил ещё раз в голову - для полной надёжности.

 

Зал потрясённо безмолвствовал. И тогда бородач, схватив чемоданчик со стола, с запомнившейся многим фразой: «А это вам на презервативы - чтобы не размножались!» - кинул его в передние ряды. Зелененькие бумажки закружились причудливыми бабочками по залу, медленно опускаясь на сотни устремлённых вверх глаз.

 

О, что тут началось!.. Паника, давка, мечущаяся туда – сюда за разлетающимися дензнаками озверевшая толпа… Мельком я заметил, как бородатый, на бегу сорвав с себя бороду и парик, нырнул в толпу, мгновенно слившись с нею. А потом меня кто – то сильно толкнул в спину, и я свалился со сцены в зал, шлёпнувшись на пол. Прямо перед моим носом на заплёванном полу лежала стодолларовая ассигнация. «Неужели ты думаешь, что я потянусь за этой вонючей американской денежкой?!» - насмешливо залыбылся я в адрес дуры – судьбы, и в следующую же секунду моя ладонь рванулась к баксам, но чья – то тяжеленная туфля припечатала мою ладонь к полу, а затем меня ударили стулом по голове, и я надолго вырубился.

 

Когда я очнулся - в зале уже хозяйничала милиция. Почти все к этому моменту успели разбежаться, кроме десятка подобно мне оглушённых, а также парочки не получивших ни шиша рафинированных интеллигентиков, отчего – то решивших, что городские власти как – то компенсируют им за счёт бюджета неполученную ими ( но вполне заслуженную! ) премию. Но хрен в зубы они получили…

 

Милиция всех опросила, записала показания и выпроводила восвояси из помещения филармонии. Трагическая гибель господина Ух – Залесского, похоже, заинтересовала её не так чтоб уж очень, - ныне каждый день кого – нибудь да убивают… Подумаешь… эка невидаль!..

 

Кстати, от милиционеров я узнал, что всё те доллары из призового фонда, которые удалось найти или изъять у не успевших скрыться победителей, при проверке оказались фальшивыми.

 

Что касается меня, то средств на обратный билет у меня уже не было. Тогда на оставшиеся копейки я купил два пирожка с картошкой, съел их и отправился домой пешком.

 

Господи, ну сколько там той дороги… Всего - навсего каких – то несчастных сто тринадцать километров!..

 

1997 г.